Джульетта Гарибян. ТИГРАН-ВАЯТЕЛЬ, ИЛИ ОРЕЛ, ПРИСТРЕЛЕННЫЙ В ПОЛЕТЕ

Он был талантлив. Он был очень талантлив. Это был не затаенный, случайно проявляющийся талант, который раскрывается скрытно, постепенно, проходит медленный и порой мучительный путь самовыражения. Нет, его талант настойчиво рвался наружу, победительно заявляя о себе, требуя творческого воплощения. Это было предначертание свыше. Вот почему, вынужденный с 12 лет работать на табачной фабрике в Иране, где он родился в небогатой армянской семье и был младшим сыном ювелира средней руки Овнана, Тигран с ранних лет охотно помогал отцу, смело брался за художественное оформление изделий из золота и серебра. И это, по рассказам родственников, сразу расширило клиентуру мастера Овнана.

Поразительно, но в этих украшениях, сделанных совсем еще юным самоучкой, проглядывалась рука мастера. Точно так же, по воспоминаниям современников, всех поразил скульптурный портрет, изваянный Тиграном – в то время рабочим завода в Ереване, куда он попал, нелегально переплыв реку Аракс, чтобы воссоединиться со своим старшим братом и другими родственниками. Скульптура была изваяна из мыла, что не мешало молодому скульптору самородку добиться удивительного сходства с оригиналом.

Но он хотел учиться. И вот Ленинград, Академия художеств. Его послали учиться, поверив в его талант, армянские ценители искусства. Почти не владея русским языком, Тигран, тем не менее, постепенно становился любимым учеником ведущих профессоров, благодаря своему вдохновенному таланту, удивительной работоспособности и энергии. Он постоянно находился в творческом горении, не переставал творить даже в гостях, на дружеских посиделках. В его руках моментально оказывался или пластилин, или глина, или даже хлебный мякиш. Тигран лепил маленькие фигурки, затем вдруг уединялся и очень скоро миниатюрные творения оказывались на столе.

Он не знал усталости, особенно когда работал. А работал он вдохновенно и очень увлеченно. По свидетельству художницы Мариам Асламазян, он умел с головой уйти в работу, погрузившись в творчество. Проработав ночь напролет, он, завершив работу, словно пробуждался от глубокого сна, рассеянным взглядом обводил все вокруг и, постепенно приходя в себя, спрашивал у окружающих – сколько же времени он работал. И постепенно возвращался к «обычной» жизни.

Тиграну было свойственно то, что называют «радостью творчества». Как рассказывает М. Асламазян, во время работы над ее скульптурным портретом, он вел себя как истинный артист. Изучая ее лицо, он то опускался на колени, галантно целуя ей руку, то удалялся и, замерев, пристально вглядывался в ее лицо, то, пробегая мимо, вдруг останавливался и внимательно оглядывал весь «предмет» своего изображения. При этом постоянно шутил и смеялся.

Современники отмечают, что его скульптурные портреты не просто очень напоминают оригинал, но с поразительным мастерством отражают внутренний мир, духовную сущность человека. Он был мастер психологического портрета. Замечательны в этом отношении портреты известного в то время скрипача И.Р. Налбандяна и ленинградского врача, профессора Б.Н. Холцова (не сохранился). Говорят, когда профессор увидел свое изображение, то заметил: «На меня похож больше, чем я на себя».

Говоря о скульптурных портретах, нельзя не упомянуть прекрасный бюст жены Тиграна – Анастасии Аникеевой. Молодой мастер на этот раз блестяще передает не столько внутренний мир, сколько свое отношение к объекту своего творения. В данном случае – это огромная любовь и нежность. Он был красив. Среднего роста, крепкого телосложения, с шапкой черных кудрей, с великолепными черными глазами, часто смотревшими исподлобья. Горящий, смелый взгляд, устремленный вперед.

Он обладал большой силой. Рассказывают, что огромные глыбы мрамора и камня, нужные ему для работы, он подымал легко и просто.

Тигран был порывист и смел в своих поступках. Вот курьезный случай, демонстрирующий эти качества. Однажды на улице, у своего дома, он заметил, как группа людей готовится к марафону, организованному неким профсоюзом. Недолго думая, Тигран поднялся домой, переоделся и принял участие в забеге. Победил и, окруженный корреспондентами, уже должен был получить награду, как вдруг выяснилось, что он вовсе не член данного профсоюза. Зная его работоспособность, руководство Ленинграда охотно давало ему заказы, в том числе на миниатюрные фигурки для фарфорового завода им. Ломоносова, а также на создание серии копий скульптур Петергофа, в том числе знаменитого Самсона. Эта скульптура, по свидетельству очевидцев, была поразительна близка к оригиналу. Именно поэтому ее искали после войны, но, увы, так и не нашли, как и многие творения Давтяна. В тот период Тиграна вдохновляла идея создания нового Петергофа. Он очень много думал об этом, сделал некоторые эскизы. Но у него была и другая мечта. С одобрения правительства АрмССР, Тиграну поручили художественное оформление фойе Народного дома (ныне Театр оперы и балета) в Ереване. Тигран мечтал украсить фойе скульптурной композицией, сюжет которой очень вдохновлял его. Он мечтал передать в камне все очарование, мощь и красоту армянского кругового танца. По некоторым свидетельствам, Тигран успел даже осуществить свою мечту не только в эскизах, но и в гипсе. Увы, от этой мечты время нам ничего не сохранило.

Он был очень дружелюбен и добр. Кроме того, во всех воспоминаниях о Давтяне яркой нитью проходит восхищение добрым и веселым нравом этого сильного молодого человека. Его шутки, как правило, сглаживали напряжение, возникавшее в отношениях людей, его окружающих. О его доброте свидетельствуют воспоминания друзей и коллег. Так, премию, полученную за скульптуру Ленина, начатую еще в Германии, куда он был послан для усовершенствования по окончании Академии художеств в 1932 году, он полностью переслал своему другу и помощнику – немецкому скульптору. «Ему деньги больше нужны, он борется с фашистами», – заявил он.

Однажды Тигран предложил другу помочь с выполнением заказа, который он якобы получил от Ленсовета. Работа сделана, Тигран приносит деньги и целиком отдает другу, несмотря на его протесты. Позднее выяснилось, что заказ он специально получил для друга, зная о его тяжелом материальном положении.

А как волновался Тигран и старался помочь несчастной девушке, попавшей в рабство к жестокому старику!.. Как тяжело переживал смерть заболевшего друга!..

Существует свидетельство о том, что представленные Ленсоветом для его мастерской бесхозные мраморные памятники армянского кладбища в Ленинграде, были им отвергнуты. Он заявил, что памятник хоть и бесхозный, но сделан в память человека, его соотечественника, и он не позволит себе вандализма. Это заявление он сделал чиновнику Ленсовета крайне эмоционально. Увы, именно взрыв эмоций, и привел Тиграна к трагической гибели. Близкие и родственники сохранили предание о последних месяцах жизни Тиграна. Рассказывают, когда следователь предъявил ему вздорное и ложное обвинение, возмутившее его, патриота и преданного сына своей Родины, он развернулся и своим мощным кулаком нанес удар следователю. Это был конец. Конец столь короткой и столь яркой жизни.

За пять лет после Академии он успел сделать так много, создал такие произведения, отдельные из которых вполне могут считаться шедеврами. Это и великолепные скульптурные портреты Пушкина, и «Пловчиха», и «Баскетбол», и «Часовой», и монументальные композиции «Наступление», «Долой чадру» и многие, многие другие, не сохранившиеся до наших дней, но описанные современниками с изумлением и восторгом. Мощная фигура красноармейца долго украшала привокзальную площадь в Ленинграде и изображалась на марках. Множество скульптур Тиграна украшали Парк культуры и отдыха им. Кирова. Все они были выполнены рукой мастера высочайшего класса. Нет никакого сомнения в том, что живи и твори Тигран и дальше, он по праву мог бы стать гордостью двух народов: армянского – его взрастившего, и русского – его оценившего.

Тигран был всегда окружен детьми. Ереванские родственники вспоминают, что во время приездов он всюду появлялся в пестрой толпе детворы, лицо освещала задорная, улыбка, обнажающая ряд ослепительно белых зубов. Все помнят его звонкий, оглушительный смех. По воспоминаниям одного из родственников, которого Тигран привез в Ленинград показать город, они как-то зашли в зал во время представления. Тигран старался зайти незаметно, так как был довольно узнаваем в городе. Но по ходу действия разыгралась комическая сценка и ... на весь зал зазвучал его громкий смех. Все повернулись к нему и послышалось: «Тигран! Тигран!». Им пришлось быстренько удалиться. Слава его не избаловала...

Тигран был артистичен. Он не только пел, ему очень давались армянские танцы. Он прекрасно читал стихи Хайяма, читал друзьям, своим рабочим и тут же переводил их. Музыку любил самозабвенно, весь растворялся в ней. Но особенно на него действовала насыщенная драматизмом музыка, а некоторые армянские певучие и тоскливые мелодии трогали его до глубины души. Он был очень впечатлителен и чувствителен. Все принимал близко к сердцу, даже мелкую бытовую неурядицу. Но, наряду с этим, многие говорят о его умении спокойно вести себя с людьми, участвовать в бурных спорах сдержано и достойно.

Таков был Тигран Давтян, «армянский сын русского народа», ленинградец, мастер, с огромной любовью положивший на алтарь своей малой и большой Родины Богом данный талант.

Можно по-разному относиться к нашему общему прошлому. Можно помнить только о хорошем, можно помнить о плохом и можно мудро «отделять зерна от плевел». Но нет ни одного гражданина той великой, ушедшей в небытие страны, который не склонил бы голову перед памятью безвинно убиенных, оклеветанных людей. Рядовых и выдающихся, простых и талантливых, многие из которых во сто крат могли бы приумножить мощь и славу своей Родины. Возможно, неким утешением могла бы послужить фраза в официальном документе 50-ых годов: «Дело такого-то за отсутствием состава преступления прекращено... Реабилитирован посмертно». Но утешение ли это?!

Посмертная слава тебе, Тигран-ваятель, орел, пристреленный в полете...