Мирзоев Василий Зурабович
| Мирзоев Василий Зурабович | |
| Другие имена: | Мирзоян Василий Зурабович |
| Дата рождения: | 1863 |
| Дата смерти: | 1925 |
| Краткая информация: Архитектор, нарком внутренних дел АрмССР | |
Содержание
Биография
Родился в 1863 году.
Архитектор инженер Эриванского главкоммунхоза.
1923 - нарком внутренних дел Армянской ССР.
Умер в 1925 году.
Сегодняшний Ереван задыхается от транспорта и транспортных проблем, трудноразрешимых. Первую же проблему городского транспорта решил блестящий инженер дворянин Василий МИРЗОЕВ. Благодаря ему Эривань получил конку. А также водопровод с холодной питьевой водой, проект которого он сделал 105 лет назад. Холера и прочие зловредные желудочные заболевания отступили. Василий Мирзоев из тех немногих, благодаря которым заштатный губернский центр обрел облик города. Он был исключительно популярен, на корреспонденции, которую в изобилии получал, как правило, даже адреса не ставили, только “Эривань, инженеру Мирзоеву”... Он умер, оставив после себя добрую память.
Строительство водопровода - славнейшая страница в истории армянской столицы. Конкретно вопрос водопровода стал ребром в первые годы XX века. Как до того удавалось без него обходиться, лучше не думать. При том что недалеко от города было множество отличных родников. Остановились на Крхбулахском. Отправили воду в Вену на анализ. Там ее признали едва ли не идентичной венской, которую считали тогда эталоном. Не оттуда ли легенда о ереванской воде — лучшей в мире?
В 1903 - составил проект Эриванского водопровода. Был он тогда губернским архитектором. Проект в Петербурге утвердили только через три года. Строительство удалось начать в 1910-м - помешало отсутствие средств.
Мирзоев проявил недюжинный организационный талант и основал товарищество «Эриванский водопровод», членами которого стала дюжина наиболее богатых горожан.
“...Мой прадед Василий Мирзоев родился в Тифлисе в 1863-м в дворянской семье, где было десять детей. С детства любил все измерять, шутили, что будет аршинником. Проучившись в реальных училищах Тифлиса и Москвы, уехал в Петербург, где и закончил в 92-м Институт гражданских инженеров. Там давали отличное образование. Прадед фактически был и архитектором, и инженером — строителем железных и шоссейный дорог, водопроводов, гидротехнических сооружений. Вначале его направили — тогда тоже была эта практика — в Курляндию, то есть в Финляндию. Там он проработал менее года, но, движимый патриотическим чувством, обратился к начальству с просьбой переназначить в Армению. Просьбу уважили. Так, в 93-м он приехал в Эривань, начал службу в губернском управлении, оказался единственным специалистом-армянином, занявшим столь высокий государственный пост”, — рассказывает правнук, архитектор Александр Рунич.
Заметка, опубликованная в 1899 году в “Тифлисском листке”, красноречиво свидетельствует о патриотическом пыле молодого инженера.
“Самоуправное мщение
ЭРИВАНЬ. Инцидент этот произошел 27 февраля этого года и наделал немало шума в нашем обществе. Общее собрание членов клуба постановило исключить из своего состава обоих виновников происшедшего — и потерпевшего присяжного поверенного г.Хржановского, и оскорбившего его действием эриванского губернского архитектора г.Мирзоева.
В жалобе своей мировому судье потерпевший говорит, что он испробовал все меры для получения удовлетворения и, убедившись в тщетности своего домогательства, обращается к суду. Обстоятельства дела, по его словам, происходили так: потерпевший, кн.Орбелиани, Шах-Азиз Камсаракан и Мирзоев обедали в столовой клуба. Среди беседы, касавшейся учреждения в Эривани артистического общества, г.Хржановский, отвечая кн.Орбелиани, пояснил, что цель этого общества и та, что мы можем избавиться от “духанщиков”. Первым, закончив обед, ушел Мирзоев, а еще через час вышли все остальные. Причем в передней клуба они встретили Мирзоева, который, очевидно, откуда-то возвращался. Потерпевший пошел в читальную комнату, а следом за ним Мирзоев, который спросил: “К кому относятся слова “духанщики”?” После ответа, что во всяком случае не к нему, Мирзоев нанес потерпевшему удар кулаком по лицу, разбил пенсне, сломал металлическую оправу и вообще причинил значительные физические страдания. Клубу г.Мирзоев объяснил, что он, бывший в ту пору старшиною, в слове “духанщик” нашел выражение, оскорбительное для всего состава клуба и, в частности, для членов из армян. Случаи самоуправной расправы в клубе случались не раз, бывали и свалки между членами, бывали и случаи, что один другого кием под бильярд загонял. Мировой судья признал Мирзоева виновным в самоуправном мщении и приговорил его к аресту на 2 1/2 месяца”.
Обязательным условием для получения разрешения на строительство водопровода Городская Дума выставила и сооружение конки. Как думцам удалось загнать в одну упряжку конку и водопровод, трудно сказать, но Василий Мирзоев условие принял. Спроектировал и построил. Меньше чем за два года. В сентябре 1906 года эриванская конка начала функционировать. Всего четыре версты: одна линия — от вокзала до рынка-кантара, другая — вверх по улице Астафьевской (Абовяна). Конка просуществовала по август 18-го года. Разрешила ли она эриванскую транспортную проблему в целом, неизвестно, но ноу-хау Мирзоева целую дюжину лет украшало маленький город к большому удовольствию и пассажиров, и “водил”, и мальчишек, цепляющихся за последний вагон. В 1914-м на конке от вокзала возили в больницу раненых.
Талантливый инженер-интеллектуал, по свидетельству современников и родных, не был казенным чиновником-канцеляристом. Деятельный, энергичный, он вечно носился по многочисленным стройкам. Как настоящий профессионал, к тому же и подлинный патриот, приехавший на историческую родину с определенно некоей миссией, Василий Мирзоев себя не щадил и тщательно контролировал строительные работы, особенно те, что осуществлялись по его проектам. В Армении им были построены десятки сельских школ и различных казенных зданий, проложены и реконструированы многие километры шоссейных дорог с сотнями мостов, мостовых переходов и прочих сооружений. В 1900 году к приезду персидского шаха Мирзоеву поручили отремонтировать всю дорогу, оборудовать и подготовить дома для отдыха. Судя по шахскому ордену “Льва и Солнца”, он блестяще справился с заданием. Орден — реликвия семьи.
Первой помощницей во всех делах Василия Зурабовича была жена Мария Мирзоева из дворян Костановых. Познакомились они еще в Тифлисе и до конца были неразлучны, имели четырех дочерей и двух внучек. Семейная историография полна историй о чете Мирзоевых. Как-то отправился он по делам в Германию. Вскоре Мария увидела тревожный сон — мужа на операционном столе в окружении нескольких знакомых врачей. Заволновалась и послала телеграмму, мол, как Вася? Ответная телеграмма сообщила, что Васю оперировали и что все в порядке... Такие были они тонкие родственные души.
“Как-то Мирзоевы поехали посмотреть, как строится дорога в Цахкадзоре. Предварительно попросил нанизать ему длинные-предлинные бусы. Нанизали и поехали. Фаэтон лихо катился по дороге, подпрыгивая на кучах щебня. Время пролетело незаметно, в приятной беседе. Доехав до места, он точно знал, сколько щебня было навезено, — оказывается, при каждом прыжке фаэтона он механически отсчитывал бусину. Были в поездках и приключения. Как-то его обстреляли азербайджанцы (тогда их называли татарами — К.М.), пробили в плаще дырку. Однажды фаэтон перевернулся, все, кроме Василия Зурабовича, были травмированы. По убеждению жены, его спасли образки, которые она совала ему в карманы. Один сохранился до сих пор”.
Сейчас уже и не скажешь, сколько бусин отсчитал Василий Мирзоев на дорогах, которые он построил. Это дорога в Горис, дорога в Нахичеван, дорога от Вагаршапата до Аштарака, от Еленовки до Нор Баязета, много других. Стоит ли говорить, что строились они без помощи какой-либо техники, — исключительно вручную. Так едва ли не вся взрослая жизнь инженера-подвижника прошла в постоянном движении, в дорогах. Пыль, грязь, камни да колючки. История семьи сохранила воспоминание, как Василий Зурабович взялся вылечить страдавшего излишней брезгливостью племянника. Просто взял его разок в дальнюю дорогу. Так и излечил.
Гораздо комфортней было, конечно, в Эривани. Комфортно, но не спокойно, ибо построил здесь Мирзоев очень много общественных и жилых зданий, исключительно обогатив облик города. Здесь нужно далеко не лирическое отступление в защиту досоветского Еревана. Социалистическая идеология в желании всячески возвысить деяния большевиков и коммунистов пускалась во все тяжкие, расписывая дореволюционные грязь и тлен. Был, говорили и писали, паршивый городишко, пыльный и жалкий. Сотни отличных каменных и кирпичных домов, в том числе и те, что воздвиг Мирзоев, они в упор не замечали. Даже в альбомы, посвященные Еревану, они никогда не попадали. Их ломали и рушили, едва только была установлена рабоче-крестьянская власть. Ломают и рушат и сейчас.
Между тем вдохновению Василия Мирзоева принадлежат такие замечательные сооружения, как учительская семинария — старый корпус университета, Казначейство — Минсельхоз на площади Сахарова, Губернское управление — “спюрки комите”, банк — корпус 2-й больницы, Городская дума — Спандарянский райком. Великолепные здания, достойные любого европейского города. В них он старался сочетать элементы классической русской архитектуры с армянской зодческой традицией. Увы, советско-армянская архитектурная мысль их не оценила по достоинству. Какие только слова к ним не лепили. И “провинциальная классика”, и “эклектика”, и “казенщина” — бред, одним словом. То же и в отношении жилых домов ереванской элиты рубежа XIX-XX веков.
Одно из лучших его жилых зданий было построено для промышленника Тер-Аветикянца (за кинотеатром “Ереван”. Городской диковинкой стал особняк директора мужской гимназии Бражникова. “Это был очень странный человек. Заказав Мирзоеву проект, он поставил условие — ни одного прямого угла в доме. Автор извелся, но просьбу заказчика выполнил. Здесь нет ни одного прямого угла... В этом доме с ротондой в самом начале улицы Абовяна сегодня квартирует Географическое общество Армении”.
К сожалению, ни одно из зданий, спроектированных и построенных Василием Мирзоевым, даже из тех, что уцелели в период социалистического или демократического строительства, не сохранили изначальный образ. Университетский корпус, например, надстроили (это меньшее из бед), в других прорубали или закладывали окна и двери, короче говоря, новые их владельцы оказались хозяевами никудышными.
Кроме того, Мирзоев проектировал и строил культовые сооружения. Церковь в Нор Баятезе (Гавар) — образец новой армянской церковной архитектуры. Меньше повезло мирзоевской церкви на площади перед Городской думой. Ее снесли, чтобы поставить памятник Шаумяну. Несколько лет назад исчезло и здание Думы. Мирзоев кроме армянских проектировал также и русские церкви в Александрополе, Эривани, даже мечети. Немаловажный и красноречивый факт, характеризующий Мирзоева — гражданина, человека: церкви он проектировал безвозмездно, не брал ни копейки. Коль скоро пошла об этом речь, отметим, что чета Мирзоевых постоянно занимались благотворительностью, фонды Музея истории Еревана хранят восторженные, благодарственные письма. Они состояли в школьном попечительском совете, жертвовали немалые суммы учебным заведениям, обували-одевали неимущих школьников. “Дедушка с бабушкой пригрели в доме мальчика-служку, сироту. Как-то он подрался на улице, попал в кутузку, откуда они его и вытащили. Позже, в советское время, он стал крупным начальником и время от времени навещал их. Зайдя как-то уже после смерти Мирзоева к ним, он, коммунист, перекрестился перед его портретом и сказал, что лучшие годы своей жизни он провел в доме Василия Зурабовича. Другой случай связан с горшком, полным меда, принесенным ему благодарным учеником, чье обучение он оплачивал. “Хоть один поблагодарил”, — сказал тогда Мирзоев”.
Мирзоевы были людьми глубоко приличными и благородными. Даже в самое смутное время — революционное, попеременно прятали в подвалах то дашнаков, то большевиков. В первые советские дни Мария Мирзоева случайно услышала, как пламенный Авис Нуриджанян, подселенный к ним в дом, в одну из комнат, делился с красными командирами, в частности со злобным Атарбековым, планом схватить всех дашнаков и перестрелять. Мария Мирзоева обегала знакомых дашнаков, многих смогла спасти об большевистской ярости.
В 1917 году Василий Мирзоев вновь был приглашен на госслужбу и заведовал почтой, телеграфом, телефоном, железной дорогой и даже стал начальником армянской железной дороги и инспектором Главного инженерного управления. Дел, усугубленных разрухой и голодом, у него было невпроворот, но он справлялся. После установления советской власти его назначили главным инженером Коммунхоза столичного исполкома. Скоро организовал Армянское техническое общество, объединив всех технарей тогдашнего времени. Последние два года жизни Василия Мирзоева были связаны с НКВД по той прозаической причине, что все технические объекты и их строительство контролировало это ведомство. Знания и опыт Мирзоева оно оценило, назначив главным инженером НКВД. Как бы сложилась его судьба в дальнейшем, никто не скажет... Он умер весной 1925 года в своем доме, собственноручно спроектированном и построенном. К сожалению, дом не сохранился. По иронии судьбы, его снесли, чтобы построить жилой дом КГБ.
Сегодня имя замечательного архитектора, строителя, инженера Василия Мирзоева знает, кроме родственников, только узкий круг специалистов. Неблагодарные потомки не сообразили даже назвать его именем одну из ереванских улиц... А сколько всякой подозрительной публики увековечено — не счесть.
Сочинения
Достижения
- орден «Льва и Солнца»
Изображения
Библиография
Ссылки
Архивы
- ГМИ Еревана, ф. 4, 23 ед. хр., 1881—1969
