Киракосян Джон Саакович/Младотурки перед судом истории/ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Джон Киракосян

МЛАДОТУРКИ ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Младотурок сменяют националисты, антиармянская политика остается

Во главе Турции — кадеты, октябристы, националисты. Они — продолжатели дела младотурок. Версальская конференция 1919 г. Советская Россия — последовательная защитница жизненных интересов армянского народа. Ни одного документа западной дипломатии об осуждении нападения турок на Армению осенью 1920 г. Начало турецкого наступления на Армению с целью захвата Батуми, затем, возможно, Баку (Ленин В. И., ПСС, т. 41, с. 339-340). Связи кемалистов с младотурками в 20-х годах.

Советский историк Ил. Вардин в 1930 г. весьма точно подметил, что «уничтожение мирного армянского населения Турции было начато во время войны младотурками, а закончено кемалистами» (227). И в этом нет ничего удивительного. Ведь в годы младотурецкого переворота у М. Кемаля не было принципиальных политических разногласий с Иттихадом. Националисты в «армянском вопросе по существу продолжали политику султанов и младотурок». Эта правдивая характеристика дается в Большой Советской Энциклопедии. Ту же мысль, только по-своему, формулирует автор книги «Последнее бедствие Армении», вышедшей в 1921 г, в Стамбуле: «Старая или новая Турция проводит одну политику в отношении армян: уничтожать, дабы пресечь их требование прав» (188, с. 4). Крах младотурок, падение Османской империи, казалось, предоставили западным армянам возможность перевести дух, встать на ноги, чтобы стать хозяевами своей родины. Однако поднявшаяся в Турции волна кемалистского движения была направлена не только против империалистических держав, но и против законных интересов армянскаго народа. Насколько была справедлива борьба турецкого народа за свою независимость, настолько была несправедлива проводившаяся в 1920-1923 гг. националистической Турцией политика лишения исконной земли аборигенов Западной Армении — истерзанного, рассеянного по свету армянского населения. В исторической науке нельзя игнорировать классово-буржуазную, антинародную сущность турецкого националистического движения, ограничиваться подчеркиванием лишь его антиимпериалистических проявлений. 30 января 1919 г. державы Антанты объявили, что Османская империя официально перестает существовать. Однако вскоре возникла дававшая о себе знать еще в декабре 1918 г. озабоченность в связи с тем, что в условиях всеобщей разрухи и беспорядков отдельные группы демобилизованных турецких солдат стали заниматься разбоем и грабежами, мешая армянам восстанавливать свой разрушенный очаг (414, с. 6). Ядро армии националистического движения составило 19-тысячное воинское соединение Якуба Шевки. В 1918 г. он беспрекословно исполнял инструкции Талаата в отношении грабежа и насилий над кавказскими армянами. В это время он был командующим 2-м армейским корпусом. Во главе другого, 22-тысячного воинского соединения, стоял Али Ихсан-паша. В годы войны он удалил из состава 5-й дивизии, бывшей под его командованием, всех армян-офицеров и уничтожил их, а потом, будучи уже командующим 6-м армейским корпусом, выселил и истребил огромное число армян в районе Мосула. Став затем командующим 4-м армейским корпусом, он чинил разбой в районе Урмии. Али Ихсан-паша был, как и другие, младотурецкие военные, осужден и сослан на Мальту, откуда вернулся в Анкару и стал соратником М. Кемаля (482). С. Касьян, касаясь вопроса о турецком милитаризме, писал в 1919 году: «Он не постепенно выжимает соки завоеванной страны, не по капле сосет кровь народов и в какой-то мере способствует сохранению экономики страны, нет. Турецкий империализм подвергает страну грабежу и разрухе, резне и погромам с первого же момента». С. Касьян показал, что националистическое движение, которое кемалисты выдавали за «национальное», было не чем иным, как стремлением турецких шовинистов и различных грабителей сохранить свое нераздельное превосходство... продвинуться в Закавказье (22, с. 23, 49). Это лишний раз подтвердилось, когда орды Карабекира вторглись в Армению. В исторической литературе порой делаются попытки обойти вопрос об огромном ущербе, нанесенном Армении турецкими националистами. Некоторые при этом пытаются сглаживать острые углы, применяют презентистский подход, противоречащий требованиям марксистско-ленинской исторической науки. Однако существуют публикации, проливающие объективный свет на эту проблему. Среди них следует отметить труды А. Кадышева (280), А. Есаяна (56; 263), Е. Саркисяна (341), статьи Р. Саакяна и др. Советские исследователи неоднократно отмечали, что материалы сборников речей М. Кемаля — результат одностороннего отбора, К. Шпилькова, например, указывает на стамбульский сборник 1946 г., составленный в тенденциозном духе (380). Исторически неверно утверждать, что националисты целиком и полностью порвали с идеями и практикой Османской империи, что, отвергнув идеологию панисламизма и пантюркизма, они якобы осудили основанную на этих доктринах агрессивную внешнюю политику Турции (213, с. 22). Неправ проф. А. Ф. Миллер, полагая, что, отделив тюркизм от пантюркизма, М. Кемаль придал турецкому национализму «новое» «положительное политическое содержание». Это — заблуждение. Турецкий национализм никогда не менял своей воинствующей природы. Нельзя согласиться и с такими необоснованными доводами, что, мол, турецкий «национализм не имел агрессивной направленности, не выходил за пределы Турции» (201). Факты истории опровергают и эти доводы. Турецкий национализм своим острием был направлен на попрание прав армянского народа, истребление армянского населения вне Турции. Как же иначе объяснить резню 200 тысяч армян осенью 1920 г., оккупацию Карса, Ардагана, Сурмалу, Западной Армении? Тюркизм как идеология действует и по сей день независимо от того, кто и какая партия стоят в данный момент у власти в турецком государстве. В конце 1918 г. в Турции шла борьба за власть. Нет нужды доказывать, что в ту пору не было никакой существенной разницы между борющимися за власть буржуазно-помещичьими группами, организациями и партиями Националистическая верхушка, изгнанные из Турции младотурецкие главари, отдельные группы интеллигенции, стремившиеся связать судьбу страны с Европой и CШA, не имели никакого намерения дать землю трудящемуся турецкому крестьянству. Рабочий класс тогда был малочислен и не играл существенной роли в движении. Мустафа Кемаль и его единомышленники обратились к Советской России за помощью лишь в критический момент, стремясь избежать окончательной гибели. Они не имели ни грана уважения по отношению к принципам социально-политической и национальной политики, провозглашенной Октябрьской революцией. Принципы нашей революции кемалисты неоднократно объявляли несовместимыми с мусульманской и исконно турецкой действительностью. Часть националистов выступала в пользу американского мандата над страной, стремясь тем самым приостановить дальнейшее развитие народного движения (376, с. 190). К концу 1919 г. в Стамбуле действовали организации «Вильсоновская лига» и «Национальный конгресс», выступавшие за американский мандат. «Национальный конгресс» объединял 53 турецкие культурно-просветительные и общественно-политические организации. Общее руководство осуществляли бывшие главари партии «Единение и прогресс». Все они видели спасение Турции в помощи США. В книге «Турция перед всемирным трибуналом» изложены их главные принципы. Ими было направлено Вильсону специальное послание (380). Бывший посол США в Берлине Джерард в речи, произнесенной в конце 1919 г., отмечал, что «сейчас турки стремятся приобрести то, чего не смогли приобрести в ходе войны» (100, 16.XII.1919). Он напоминал, что главной проблемой Турции остается ликвидация «армянского препятствия» на пути в Туран. К тому времени с достаточной определенностью об отношении «новой» Турции к Октябрьской революции высказывался и Мустафа Кемаль. Что касается большевизма, заявлял он представителю президента Вильсона Джеймсу Харборду, то «это учение неприемлемо для нашей страны, если принять во внимание нашу религию и обычаи, а также наше социальное устройство, препятствующее его проникновению к нам. В Турции нет ни капиталистов, ни миллионов рабочих. Мы не стоим также перед аграрной проблемой. С социальной точки зрения наши религиозные принципы мешают нам принять большевизм. Турецкий народ готов даже оспаривать это, если придет время» (264). М. Кемаль не проявлял глубокого интереса к современным ему передовым политическим учениям. Он изучал историю ислама, будучи уверенным в том, что в один прекрасный день возглавит «великую» Турцию (394, с. 143). Коммунизм он относил к социальным проблемам, а социальные условия страны считал исключительно неблагоприятными для применения идей большевизма. Когда М. Кемаль предложил своему другу Тефику Рюштю создать Коммунистическую партию, в глубине души он уже решил уничтожить истинных турецких коммунистов. Т. Рюштю делал частые заявления о том, что ислам содержит, мол, в себе элементы социализма, пытаясь тем самым представить коммунизм в качестве некоей религиозной и этнической категории. Между исламом и коммунизмом по сути дела был поставлен знак равенства. Основатель Турецкой Коммунистической партии Мустафа Субхи предпринял в 1919 г. шаги к тому, чтобы через мусульманское бюро (Крым) войти в контакты с М. Кемалем и обеспечить участие истинных патриотов в борьбе турецкого народа. Однако вскоре, в ночь на 29 января 1921 г., он был зверски убит в Трабзоне. Установлено, что это убийство было организовано турецкими государственными органами. Турецкий автор Четин Алтан в книге «Социальные взгляды Ататюрка» (Стамбул, 1965) показал, что Ататюрк был последовательным антикоммунистом. Еще в 1920 г. в речи, произнесенной в Великом национальном собрании, он «особенно отвергал интернационализм» (10, с. 7). Исмет Иненю во время встречи с американским историком Ричардом Робинзоном в сентябре 1959 г. ссылался именно на Мустафу Кемаля, когда стремился умалить значение помощи Советской России в деле победы турецкой революции (543, с. 73). Борясь против империалистов и султанского правительства, турецкая национальная буржуазия одновременно выступала против насущных требований рабочих и крестьян, их участия в управлении государством (376а, с. 167). «В лице кемалистской правящей партии турецкий пролетариат имел смертельного врага» (291, № 36-37, 13. IX. 1929, с. 46-55). Турецкие националисты, защищаясь от империалистов, «...становились на точку зрения крайнего национализма и великодержавничества», продолжали подавлять любое национальное движение «самыми жестокими военно-полицейскими мерами», проводили «ту же черносотенную, погромную, ассимиляторскую национальную политику», что и Абдул-Хамид и младотурки (227). Советский историк Е. Ф. Лудшувейт посвятил критике турецкой исторической науки специальную статью, показав, что приписывать турецкую революцию личности Мустафы Кемаля — явное заблуждение. Он вскрыл сущность и цели национально-освободительного движения, зародившегося в Турции задолго до этого под воздействием Октябрьской революции (298). На IV конгрессе Коминтерна представитель Коммунистической партии Турции заявил: «Никогда не следует забывать, что главная цель правительства Ангоры — восстановить прежние позиции турецкой буржуазии. Когда эта цель осуществится, оно должно искать мира с капитализмом и должно прекратить освободительное движение» (141, № 5, 21.II.1923). После падения режима младотурок характерной чертой националистической Турции опять был национализм, враждебная политика по отношению к нетурецким нациям (в частности, к грекам, армянам, курдам). Тюркизм был снова введен в действие. Р. Робинзон находит, что националисты приняли на вооружение идеи Гек Альпа, умерив, однако, территориальные притязания пантюркистов (543, с. 19). Е. Лудшувейт отмечает, что кемалисты не только не разрешили национального вопроса, но и не смогли даже в какой-то мере сгладить его остроту. Более того, именно в шовинистической политике они встали на путь либо насильственной ассимиляции, либо зверского уничтожения уцелевших национальных меньшинств в Турции (298). Как только националисты со своим главным штабом обосновались в Анкаре, они сразу же «объявили открытым начало охоты на армян» (524, с. 113). Политика преследований, истребления уцелевших остатков западных армян продолжалась и в 1921, и в 1922 гг. на всей территории Турции. Националисты полностью переняли методы младотурок. Многие темные стороны внутренней политики националистов пока еще плохо освещены в советской туркологической литературе. Долгое время господствовала практика, согласно которой историки старались обходить факты враждебных действий кемалистов в отношении национальных меньшинств. В частности, все еще обходится молчанием факт поджога города Измира и истребления его греческого и армянского населения. А между тем руководили этим злодеянием сами главари националистов (463). Важные материалы об измирской трагедии хранятся в парижской библиотеке Нубарян. В своей докладной записке «По поводу ужасной трагедии Измира» епископ Гевонд Дурян (Афины, 23.II.1922) обстоятельно описал происшедшие события. Приведем некоторые свидетельства: «Постепенно весь армянский квартал оцепили полицейские и кемалистские солдаты, которыe всех задерживали и допрашивали, а затем евреев отпускали, а христиан после ограбления подвергали мученической смерти». Греческий и армянский кварталы «стали мишенью турецкого изуверства». «В полдень в армянском квартале появились турецкие глашатаи, которые предлагали всем туркам покинуть армянский квартал. Все стало понятно после полудня, когда после ухода турок армянский квартал стал пылать со всех сторон». «...Поджигатели делали все, чтобы огонь охватил как можно большую площадь и достиг самых отдаленных кварталов, где скрылись армяне и греки. К утру были превращены в пепел и руины более 5 тыс. зданий, среди них 21 церковь, 32 школы, 5 консульств, 7 клубов, 5 банков, 5 больниц и т. д.». «Кошмарная ночь. После ужасного всепожирающего шествия огня народ вынужден был покинуть город и бежать на берег. Берег представлял собой адское зрелище, и положение стало еще ужаснее, когда огонь приблизился к берегу: люди не могли идти назад, там бушевал огонь, впереди было море, а с двух сторон их ожидали штыки солдат и озверевшая толпа...» Другой очевидец, доктор Карагёз, один из первых беженцев из Измира в Марсель, рассказал об антиармянских зверствах кемалистов 20 сентября 1922 г. «Вообще погромщики искали армян, но найденных греков тоже убивали. Многие армяне спрятались в домах у греков, думая, что с ними ничего не сделают. Но когда начался погром, то ужe не разбирали, и потери греков были даже вдесятеро больше, чем у армян». Согласно докладной записке Гранта Мамуряна число убитых мужчин, изнасилованных женщин, без вести пропавших доходило до 13.500, материальные убытки составляли 11 млн. 420 тыс. фунтов стерлингов. Все свидетели единогласно утверждают, что поджигателями были турецкие офицеры и солдаты. Они сперва взрывали каменные дома гранатами, затем поливали бензином и поджигали. 200 тыс. христианского населения Измира осталось без крова. В течение всего 1922 г., когда победы кемалистских сил сопровождались кровавыми антихристианскими действиями, английские газеты «Дейли телеграф» (15, 16 мая, 2, 3 июня, 11 июля, 19 и 23 августа, 26 октября 1922 г.), «Таймс» (26, 30 августа, 21 сентября 1922 г.) постоянно упоминали о резне 1915 г., сравнивая их со зверствами националистов. По данным американца Альберта Макензи, кемалисты в Западной Анатолии с мая 1921 г. по сентябрь 1922 г. уничтожили не менее 226 тыс. греков — мужчин, женщин и детей (495, с. 31). Турецкая писательница Халиде Эдип открыто признавалась норвежскому журналисту, что националистический деспотический режим повсюду творил зло. «Мы изгнали пеших греческих подданных, — говорила она, — мы сделали все для их искоренения, с армянами мы делаем то же самое. Для достижения цели мы обращаемся к средневековым методам... Правители, префекты, чиновники, пользующиеся исключительной властью, даже сегодня совершают отвратительные преступления». Содеянное правителями Анкары она считала «преступным злодеянием». Последние не принимали никаких шагов к тому, чтобы пресечь погромы и установить «новую эру», о которой разглагольствовали кемалисты. Наоборот, в Анкаре даже действовали «организации по ликвидации христианских меньшинств» (524). Распорядитель американской больницы в Харберде «Near East Relief» Марк Вард составил меморандум о выселении греков с мая 1921 по январь 1922 года. Им составлен также дневник событий тех дней. Эти документы свидетельствуют о судьбе армян, вернувшихся во внутренние турецкие провинции вместе с десятками тысяч выселенных в Харберд греков, куда было согнано много армян из различных уголков Турции. М. Вард описывает картины массовой гибели от эпидемий, случаи деторождения под открытым небом (501, с. 5). Вот несколько отрывков из дневника Варда: «26 мая 1921. 60 человек прибыли в город в сопровождении стражи из Конии, Кесарии и Амасии. Среди них шестеро армян. Один из них Тигран Трачян из Константинополя. Позже их должны были выслать в Битлис. После двух дней тюрьмы их послали в Диярбакыр. 29 мая. Сто сорок человек прибыло из Биледжика: 30 армян, 110 греков. В начале пути их было 300 человек, многие умерли в дороге. Из оставшихся многие умерли от тифа в харбердской больнице. И так продолжалось в течение всего 1921 и в первые месяцы 1922 г. Греческое население Самсуна было истреблено разбойничьими бандами Осман-аги. Проезжавшая через Самсун украинская делегация содрогнулась при виде содеянного и выразила протест властям. 17 мая 1922 г. «Дейли телеграф» писала, что новая волна христианских репрессий началась в мае 1919 г. Она приводила свидетельства очевидцев, которые утверждали, что 80°/о жандармерии националистов набрано из бандитов. Главари националистов «были авторами той системы, которая во многом была схожа с системой Талаата в 1915 г.» По свидетельству американского очевидца, христианок убивали топорами. Газета приводила множество других фактов (501, с. 50—51). 15 мая 1922 г. дипломатический корреспондент «Дейли телеграф» опубликовал материал под названием «Ужасы». «Я уверен, — писал он, — когда этот материал о событиях на территории Малой Азии, находящейся под владычеством кемалистов, станет предметом гласности широкой общественности, он потрясет весь цивилизованный мир, хотя за последние восемь лет мир и без того полон рассказами о жестокостях». «Происходящие в Малой Азии депортации и резня беспрецедентны в истории Турции. По своему значению они превосходят события времен Гладстона и даже 1915 г. Они носят всеобъемлющий характер и ставят целью полностью уничтожить христианские народы. Они стали более интенсивными и усилились за последние недели, когда возник вопрос перемирия и защиты прав национальных меньшинств в связи с мирным договором. Один из кемалистских деятелей в последнее время заявил, что в момент заключения мира не должно остаться национальных меньшинств, чтобы не было необходимости защищать их права, и ошибку, допущенную в 1915 г. — то, что в Турции раз и навсегда не было покончено со всем христианством, сегодня должны исправить». Корреспондент подчеркивал, что осуществляемые националистами выселения охватили огромную территорию: с побережья Черного моря до Адальи на юго-западе. Методы уничтожения были утонченные и фарисейские. Например, мужское греческое население Трабзона было призвано в «рабочие батальоны» и послано в Карс и Сарыкамыш. А их жен, детей и родителей пешком заставили идти в другую сторону: Амасью, Кайсери, затем в Харберд и Диярбакыр. Корреспондент писал, что большинство высланных умирало от холода и голода. 11 мая 1922 г. в палате общин Чемберлен говорил о турецкой политике «планомерного истребления христиан, продолжающейся 7 лет, начиная с 1915 г.». В английском парламенте были обнародованы многочисленные телеграммы, свидетельства, документы о нечеловеческих действиях кемалистов в отношении христианского населения. 16 мая 1922 г. корреспондент газеты «Дейли телеграф» опубликовал отрывки из письма американки, работавшей в Красном Кресте в глубинных районах Анатолии. Вот некоторые из них: «...Это повторение наиболее кошмарных картин 1915 г., с той разницей, что сегодня страдает греческая нация, хотя в отдельных районах обе нации (имеются в виду греки и армяне) находятся в прямом смысле слова на грани полного уничтожения». «Продолжающиеся жестокие выселения мужчин, женщин и детей армянской и греческой национальности... имеют место от побережья Черного моря до Диярбакыра». Говорилось о том, что это было «продолжением плана» «уничтожения нетурецкого населения». На дорогах Харберда и Малатьи лежали трупы высланных, проходивших здесь в 1921 г. Не менее 200 тыс. человек прошло через Харберд к Битлису и в другие места (501, с. 31—40). Согласно меморандуму армянского патриаршества Стамбула (начало 1922 г.), после перемирия кемалисты убили в Западной Армении и в различных частях Турции 45 тыс. армян (505). В первые годы националистической власти известный идеолог тюркизма Юсуф Акчура в своих публичных лекциях выступал против Запада, анатолийских греков и армян, называя их агентами империализма. Этот оголтелый шовинист фальсифицировал факты, пытаясь по-своему, примитивно объяснить сложные процессы экономического развития Турции. Главную причину экономической отсталости турок он видел в иностранном капитале и его «греко-армянской агентуре» (212, с. 65, 67). В национальном вопросе кемалисты были прямыми наследниками младотурок. Вот что сообщал об этом адмирал Бристоль Государственному секретарю США 19 ноября 1922 г.: «Из последних сведений становится ясно, что националистическое правительство намерено ликвидировать все греческое и армянское население Анатолии и Константинополя», желая осуществить это до обсуждения вопроса о национальных меньшинствах на Лозаннской конференции (523, т. II, с. 961). Речь шла прежде всего о внутренней тюркизации, хотя кемалисты никогда не предавали забвению мечту об обширном тюркском государстве. В те дни стамбульская газета «Пейам-сабах» с прискорбием отмечала, что турецкому интеллигенту трудно отказаться от термина «Османская империя», поскольку это означало «пожертвовать славным прошлым и настоящим Османской империи» (141, № 1, 1922). Согласно данным книги «Эксогос», вышедшей в Греции (она посвящена исследованию малоазиатских проблем), число убитых во Фракии и Малой Азии греков достигало в 1914—1918 гг. 280 тыс., в 1919—1922 гг. 640 тыс., всего 920 тысяч человек. В книге говорится, что лидеры националистического движения не только несут моральную ответственность за эти преступления, но и являются их организаторами. В 1919 г. они направили главаря шайки чете Османа в Понт и банду Нурэтдина в Измир, чтобы очистить страну от греков. Все эти вопросы обстоятельно освещены в монографии Маргрит Овсепян (463). Е. Лудшувейт писал, что верхушечный характер кемалистской революции, захват власти в Турции буржуазией, установление ее диктатуры обусловили то, что в дальнейшем Турция не пошла по пути свободного демократического развития (299). Все окружение верхушки националистического движения состояло из бывших иттихадистов. Бывшими они были лишь формально. «Мустафа Кемаль не хотел, чтобы его провозгласили продолжателем дела клуба «Единение и прогресс». Фактически этот клуб своими деяниями стал неприемлемым как для турок, так и для европейцев, но в действительности члены Иттихада сплотились вокруг Кемаля» (387, с. 254—258). Мустафа Кемаль явился одним из организаторов возвращения иттихадистов из мальтийской ссылки. Многих из них он назначил на высокие должности, вручил почетные награды. Английская печать в этой связи отмечала, что Иттихад имеет широкое и глубокое распространение, и нелегко его искоренить полностью (5646, 7. VIII, 1919). 15 августа 1921 г. в интервью, опубликованном в парижском журнале «Echos de L’Islam», сподвижник М. Кеналя Бекир Сами-бей брал под свою защиту сосланных на Мальту преступников. Он вошел в сделку с Англией относительно освобождения 64 младотурок, сосланных на Мальту. За это правительство Анкары освободило из плена английских солдат (185, 20. V. 1921). Газета сообщала, что «на Мальте должны остаться те турки, которые обвинены в тяжелых преступлениях против христиан». 29 апреля на английском корабле в Италию прибыли Хусейн Джавид, Саид Халим, Аббас Халим, а затем Зия Гёк Альп, Атиф, Риза, Ахмед Несими, Агаоглу Ахмет и другие. Оставшиеся же там преступники, по сообщению газеты, свободно гуляли по острову. Среди них были Джевад-паша, Джемаль Нури, бывший морской министр Реуф, Мидхат Шюкри и др. На Мальте остались бывший наместник Тахсин, Абдул Халик, Петри, Сулейман Неджми-бей, бывший министр продовольствия Кемаль-бей и многие другие. Турецкий автор Омер Кязим в своей книге, опубликованной в 1921 г. в Париже на французском языке, посвятил отдельную главу отношениям кемалистов и младотурок (519, с. 35—47). Он приходит к выводу, что «кемалисты Анкары и младотурки Салоник по своей сути похожи друг на друга, имеют те же намерения, преследуют те же цели, применяют ту же тактику и те же средства». Омер Кязим был того мнения, что Мустафа Кемаль формально держался подальше от политического наследия младотурок, поскольку было необходимо отгородиться от преступлений, «которые были слишком тяжелы», нужно было «предстать перед цивилизованным миром очищенным от преступлений, невинным, возвышенным благодатью» (519, с. 35). С этой целью кемалистские газеты осуждали Энвера и его соратников, наделяя их «тяжелыми эпитетами»: «Губители Турции», «Убийцы цвета турецкой нации». По наблюдениям турецкого писателя, целью подобного подхода было показать, что анатолийская Турция не имеет никакого отношения к младотуркам, изменившим идеям революции 1908 г. (519, с. 36). В книге Омера Кязима имеются такие строки: «Большая часть людей Анкары — старые члены комитета «Единение и прогресс», отличившиеся во время мировой войны самой злодейской деятельностью. Все кадры общественной администрации Анкары, особенно воинские кадры, выбираются из младотурок. Члены правительства большей частью младотурки» (519, с. 38). При этом Омер Кязим упоминает председателя основанной Мустафой Кемалем партии Сериф-бея, который был ближайшим сподвижником Талаата и «палачом многих тысяч армян» (519, с. 39). Далее упоминаются видный теоретик неотюркизма Зиа Hyp (советник министра иностранных дел), бывший министр финансов Джавид-бей, ставший правой рукой миссии Бекир Сами-бея на Лондонской конференции (1921). Юнус Нади-бей, известный деятель Иттихада, стал редактором националистической газеты «Ени гюн». Бывшие иттихадисты, члены младотурецкого правительства Несими-бей и Сами-бей, получили министерские должности в первых правительствах Мустафы Кемаля. В их рядах был также Юсуф Кемаль, один из главарей Иттихада, а затем министр иностранных дел Мустафы Кемаля (519, с. 39 — 40). В одном из своих интервью корреспонденту агентства «Ассошиейтед Пресс» Мустафа Кемаль заявил: «Турция туркам — вот лозунг, который в свое время был идеологией ярых иттихадистов, и который сегодня вновь стал девизом националистов». Корреспондент в этой связи констатировал, что Турция продолжает вдохновляться теми же националистическими принципами. На территории Турции все должны были уступить свое место туркам (519, с. 41—42). М. Вард в 1922 г. писал, что под вывесками кемалистов. замаскированы те же младотурки. «Дух Талаата, — отмечал он, — до сих пор вдохновляет его бывших единомышленников и подчиненных, многие из которых сейчас находятся во главе власти в Анкаре» (501). Первый кабинет Мустафы Кемаля почти полностью был составлен из вчерашних иттихадистов. Кто же были они? Реуф-бей, известный иттихадист, который в 1918 г. вместе с Иззет-пашой диктовал в Трабзоне агрессивные условия Закавказью. Муса Кязим был шейх-уль-исламом и вместе с иттихадистами в годы войны проповедовал идею истребления армян. В 1919 г. он был осужден военным трибуналом. Хасан Фехми, ставший правой рукой Мустафы Кемаля, участвовал в высылке армянской интеллигенции из Стамбула и организации истребления армян Кастамону. Он был сослан на Мальту (505), а по возвращении оттуда сыграл немалую роль в осуществлении программы изгнания греков с Черноморского побережья и удостоился высокой должности министра внутренних дел. Неджати-бей был одним из главных участников злодеяний в Анкаре в 1915 г. Он скрывался в Анатолии, избежав военного трибунала, затем примкнул к М. Кемалю. Соратник последнего Юнус Нади после 1908 г. действовал под руководством доктора Назыма. Он редактировал официальный орган иттихадистов «Румелию», на страницах которого проводилась линия на подавление и истребление сербов, греков, болгар. В 1911 г. он был редактором стамбульской газеты «Тасфири эфкяр», затем «Ени гюн». Векир Сами во время депортации армян был губернатором Халеба. Юсуф Кемаль еще в 1909 г. принимал участие в действиях против армян, пытаясь отвести от Иттихада вину за резню в Адане, принял участие и в организации таинственного убийства Папикяна, разоблачившего позорные события в Адане. В 1915—1916 гг. он активно участвовал в антиармянских злодеяниях. Националистическое руководство хотело воспользоваться услугами опытных младотурок, которые были также не прочь снова выйти на арену, встать во главе дела. Энвер, Джемаль, Талаат и прочие в Европе, Средней Азии, Закавказье и др. местах вместе со своими приспешниками развернули активную деятельность во имя успехов Турции. Ближайший соратник Энвера младотурок Фетхи-бей был послан националистами в Бейрут, Лондон и Париж для ведения переговоров с европейскими правительствами (87, 10. IX. 1922). Активные члены младотурецкой организации — военные Мустафа Февзи (Чакмак), Исмаил Хаккы, Али Ихсан, Али Фуад (Джебесой), Кязим Карабекир, Исмет (Иненю) и др. стали единомышленниками Мустафы Кемаля, совершенно не отрекаясь от своих партийных и идейных принципов. На сторону Мустафы Кемаля перешел Сейфи-бей, который при иттихадистах был директором справочного бюро армии и собственноручно приготовил и направил на места секретный циркуляр об уничтожении армян. Он получил прощение от М. Кемаля, сотрудничая с ним. Сейфи-бей был приглашен возглавить дело реабилитации бывших младотурецких должностных лиц через суд ссылкой на соответствующие документы. (524, с. 109). Редактор «Тасфири эфкяр» Юнус Нади, являвшийся ярым младотурком, сторонником вступления Турции в войну, напечатавший многочисленные воинствующие пантюркистские статьи, после войны избежал наказания, бежал в Анкару и под покровительством М. Кемаля стал издавать газету «Ени гюн» с тех же позиций, проводя ту же пропаганду (6, № 79, 1921). 10 декабря 1919 г. стамбульский корреспондент газеты «Айреник» Г. Аматуни передавал: «Сейчас самые сильные агенты Иттихада рассеяны в Азербайджане и Центральной Азии и надеятся, что под покровом тьмы останутся незамеченными, и под предлогом самоопределения различных наций создадут политические движения, способствующие окончательному сплочению туранских племен». При националистической власти правительственную газету «Хакимиети миллие» редактировал небезызвестный Ахмет Агаев. Он был одним из тех (Мехмед Эмин Расул Заде), которые в 1913 г. созвали в Баязите съезд пантюркистов (224, с. 32). Ахмед Риза попеременно встречался то в Лондоне, то в Париже с английскими и французскими деятелями, убеждая их оказать покровительство М. Кемалю. Особенно велика была его роль в деле склонения на сторону М. Кемаля французского государственного деятеля Бриана и окончательной передачи Киликии туркам через генерала Гарпа (524, с. 287—290). 6 июня 1922 г. дипломатический корреспондент газеты «Дейли телеграф» сообщал, что «в последние месяцы наиболее влиятельная группа политиков Анкары — бывшие лидеры младотурок» (484а, с. 79). Флаг Османа в руках Мустафы Кемаля реял под аплодисменты «Единения и прогресса». Ведь султан больше был не в состоянии защищать целостность империи. Ведь он призывал турок «вести священную национальную войну для спасения отечества от греков и армян» (524, с. 103). Французский историк П. Д’Вео был убежден, что националистическое движение было продолжением деятельности комитета «Единение и прогресс». Он говорил, что заявление М. Кемаля об отделении государства от ислама (лаицизм) оказалось достаточным, чтобы европейцы поверили ему и забыли про христианские жертвы (524, с. 32). В 1921 г. главари Иттихада разработали новую программу, состоявшую из 9 пунктов. Талаат-паша из Берлина поддерживал переписку с М. Кемалем и регулярно посылал в Анкару сведения о европейских событиях. Он советовал не делать никаких уступок Армении и ускорить дело ее ликвидации (196, с. 21, 26). В 1918 г. в Берлине К. Радек при посредничестве Энвера-паши прятался на квартире у Талаата от преследований Людендорфа, организовавшего террор против Розы Люксембург и Карла Либкнехта. По сведениям турецкого автора Дж. Кутайя, Радек отрицательно высказывался относительно армянского вопроса и был солидарен с Таалатом. Он советовал туркам собственными силами «распорядиться» вопросами, связанными с Арменией (196, с. 26). В сентябре 1919 г., когда Деникин приближался к Орлу, Талаат-паша во время встреч с советскими представителями за границей выдавал себя за революционера, с напускной симпатией говорил о Советской власти и ставил вопрос о сближении России с Турцией (87, N 179, 1922). Халиль-паша в 1918 г. возглавлял действия турецкой армии на Кавказе и был хорошо знаком с тамошними условиями и проблемами. Лидеры националистического движения ему первому предложили перейти на Кавказ под именем «Демир Али» (железный Али). Прежде всего он должен был добиться в Баку соглашения с Мусаватом для организации финансовой помощи — займа кемалистскому движению. С сентября 1919 г. в Баку находился другой представитель националистов — доктор Фуад Сабит. В ноябре 1919 года на кемалистском конгрессе в Сивасе участвовали также военные представители мусаватистского Азербайджана, заявившие, что их армия — часть общей турецкой армии (102, 6. II. 1920). Вывшие младотурецкие офицеры Саiд Шамиль, Юсуф Джемаль-бей и др. организовали в начале 1920 г. антисоветские мятежи на Северном Кавказе. Из Баку в Дагестан перешел пресловутый Нури-паша. Бекир Сами обещал Ллойду Джорджу втянуть в антисоветскую борьбу горцев Северного Кавказа (432, с. 255). Многочисленные факты свидетельствуют о сотрудничестве Энвера с националистами. Энвер переправлял (через Италию) в Анкару офицеров, специалистов, оружие, боеприпасы, медикаменты (519, с. 43). Он стремился к сотрудничеству с М. Кемалем. И только личная антипатия, факт давнего соперничества вынуждали М. Кемаля держаться подальше от услуг Энвера. Живя в Берлине, Энвер-паша пытался сплотить вокруг себя всех бывших членов комитета «Единение и прогресс». Со своими единомышленниками он основал «Мусульманское революционное общество», которое вело ярую пропаганду панисламизма, пантюркизма. В это время внутри Мусавата шла борьба между протурецкой, с одной стороны, и проанглийской, с другой, ориентациями. Политические деятели Ирана также не дремали, они в свою очередь проводили линию подчинения Азербайджана власти Тегерана. Приехавший в Баку Энвер выступил на съезде народов Востока с «революционной» речью. Однако его целью было организовать собравшихся там буржуазных националистов. На конспиративной квартире Энвер собрал ярых панисламистов и пантюркистов, призывая их создать особую организацию для борьбы с Советской властью. На этом собрании он предстал как лидер уже действующей в Средней Азии подобной организации и дал участникам контрреволюционного сборища соответствующие инструкции (206, с. 18). Р. Арипов и Н. Мильштейн в книге «Чекисты» пишут, что Энвер был участником и руководителем организованной «международной реакцией антисоветской авантюры». «Будучи ярым пантюркистом, Энвер-паша делал ставку на пантюркистские и панисламистские группы буржуазных националистов «Туркестана». Он вдохновлял «газават» или «джихат» (священную войну мусульман против «неверных»), возбуждал религиозный фанатизм против Советской власти» (206, с. 17). Энвер, с одной стороны, пытался создать под знаменем ислама свою «зеленую армию» и распространить ее влияние в Средней Азии, на Кавказе и в Азербайджане, с другой — лелеял надежду, сплотив вокруг себя старых иттихадистов и националистов — единомышленников Мустафы Кемаля, сыграть решающую роль в делах Анкары. Рассмотрим сперва вариант Анкары. Летом и осенью 1920 г. Энвер-паша лицемерно пытался завоевать доверие в Москве, показать, что он более надежен, чем Мустафа Кемаль. В то время нелегко было предугадать, что он, перейдя в Среднюю Азию, поднимет там восстание против Советской России, обнародовав от имени мусульманского духовенства самый наглый «ультиматум» Советской власти. Затея Энвера с Анкарой не имела успеха. Представляет интерес его письмо к Мустафе Кемалю от 26 июля 1920 г. (238). Оно было опубликовано бывшим послом Турции в Москве Али Фуад Джебесоем в его мемуарах «Москва хатыралары» (Стамбул, 1955). Энвер писал Кемалю, что он поехал за границу по совету Иззет-паши, побывал в Крыму, на Кавказе, затем по приглашению Талаата переехал в Берлин. Он рассказывал, что с панисламистскими, пантюркистскими целями Халиль-паша был послан в Персию, Джемаль-паша — в Афганистан, что он послал письмо Карабекиру (лето 1920 г.), предлагая ему поспешно напасть на Армению, пока Советская Россия была занята ожесточенными боями с белополяками и Врангелем. Энвер напоминал Карабекиру, что Кавказ кипит как котел, что «там у нас есть соплеменники и мусульмане, которые с нетерпением (?) ждут возвращения турок» (275, с. 44). Энвер пытался завоевать доверие националистов. Он требовал у М. Кемаля права вернуться в Турцию для совместной работы. Однако это ему не удалось. Тогда он попытался вернуться посредством заговора через Трабзон, но и эта затея провалилась. В октябре 1921 г. Энвер переехал в Бухару. Там его приветствовали лозунгами: «Да здравствует Туран!», «Да здравствует ислам!», «Да здравствует Энвер-паша!». В ноябре 1921 г. он примкнул к басмачам» возглавил их и объявил войну Советской России. В декабре 1921 г. он совершил нападение на одну из частей Красной Армии. Бухарский эмир советовал ему поехать в Турцию и освободить ее. Энвер ответил, что Средняя Азия — «часть его родины, что кровь, текущая в их жилах, его кровь». Суть его доктрины состояла в том, чтобы создать «империю», в которую входили бы Иран, Бухара, Хива, Афганистан и Турция (497, с. 288). В Бухаре Энвер называл себя «командующим всеми войсками ислама», «зятем халифа», «наместником Мухаммеда». По указке англичан он пытался сплотить все антисоветские силы. Численность его войска доходила до 20 тыс. Проинструктированные Энвером Джаназаков, Абдарашитов и др. вскоре создали в Туркестане особый «Комитет национального объединения», который должен был активизировать действия басмачей. 19 мая 1922 г. главнокомандующий вооруженными силами Бухары, Хивы и Туркестана Энвер-паша предъявил Москве ультиматум — признать независимость этих стран, отозвать Красную Армию, и возвратил мандат, данный ему ВЦИК 11 апреля 1922 г. Этот документ был напечатан в газете «Известия» (№ 3, 1922 г.) Однако великий авантюрист Энвер был убит 4 августа 1922 г. при попытке перейти в Афганистан (37, с. 206). Когда в марте 1921 г. Талаат был убит С. Тейлеряном, выходившие в Анкаре националистические газеты «Ени гюн» и «Хакимиети миллие» оплакивали смерть великого убийцы. «Ени гюн» называла его «великим патриотом, погибшим за родину», считала «политическим гигантом» и призывала «склониться перед его свежей могилой и поцеловать его в очи». Газета считала его «гениальным» и не сомневалась, что «история его оправдает», как самого великого человека Турции. Газета призывала турок продолжать дело Талаата и младотурок «в том же духе, с тем же рвением» (463, с. 84). В июле 1921 г. американский журнал «Каррент истори» напечатал статью «Почему убийца Талаата был оправдан». Автором его был Джордж Р. Монтгомери. Описывая подробности судебного процесса над Согомоном Тейлеряном, состоявшегося в Берлине, он писал, что «суд над армянином превратился в суд над убитым Талаат-пашой — величайшим преступником войны. Он превратился в суд против германских военных властей, допустивших осуществление избиений, во всяком случае не протестуя против них». На процессе в качестве свидетеля выступил германский генерал Лиман фон Сандерс и подтвердил зверства турецких властей. Первый контрудар турецким авторам, нападавшим на С. Тейлеряна, был нанесен на страницах советской печати. Журнал «Новый Восток» напечатал специальную рецензию против вымышленных утверждений турецкого автора. Турок Мансур Рифат после убийства Талаата и процесса над С. Тейлеряном напечатал две статьи: «Тайна убийства Талаат-паши» и «Процесс над убийцей Талаат-паши, как он протекал и как завершился» (540). Обе эти статьи написаны на основе ложных и вымышленных фактов. Возникновение армянского вопроса Мансур Рифат объяснял английскими и царскими интригами и пропагандой. Он приписывал миссионерам честь «руководства» деятельностью армянских революционеров. Мансур Рифат не отрицает фактов преследований и резню армянского населения в Западной Армении. Он лишь пытается отрицать запрограммированный турецким правительством геноцид. Касаясь этих утверждений, советский автор С. Мирный писал в 1923 г.: «Упомянутые свидетельства доказывают то, что пытался отрицать Рифат, т. е., что истребление армян организовало турецкое правительство» (321, с. 499-500).

* * *

Правители западных держав фарисейски провозгласили одной из целей первой мировой войны освобождение армян от турецкого ига. В заявлении, сделанном по поводу армянского вопроса в Палате общин 6 ноября 1918 г., Бальфур отмечал, что освобождение армян от турецкого произвола обсуждается как важнейшая часть ближневосточной политики Англии, и выразил уверенность, что это дело увенчается успехом. Вудро Вильсон говорил: «Армяне получат то, что им должна история». В то время все на Западе единодушно повторяли: «Турок в качестве правителя — невозможная вещь. Турецкое правление над христианскими нациями должно быть ликвидировано» (392, с, 136). В том же духе выражались английские государственные деятели Ллойд Джордж и Керзон, французские — Клемансо и Бриан. Но это было на словах, публично, а на деле путем тайных соглашений они преследовали цели осуществления империалистических замыслов своих государств. Когда комиссия во главе с Генри Ч. Кингом (президент Обердинского колледжа в Огайо) и Чарльзом Р. Крейном (председатель американского благотворительного комитета «Рилиф» в Армении и Сирии), назначенная президентом Вильсоном с целью преодоления разногласий между союзниками и уточнения их сфер влияния, предусмотренных в соглашении Сайкс-Пико 1916 г., после нескольких месяцев пребывания в Турции, Сирии, Армении и изучения обстановки представила свой доклад, в нем главной причиной желания армян отделиться от Турции была констатация факта избиения армян (409, с. 222-223). Комиссия проводила свое обследование в течение 41 дня (с 10 июня по 21 мая 1919 г.). В первом пункте ее доклада упоминался факт малочисленности армян, а во втором пункте признавалось необходимым вместе с Месопотамией, Сирией и Палестиной отделить от Турции также и Армению, которая была подвергнута плохому правлению и ужасам неописуемых погромов (409, с. 222-227). Причем при уточнении отторгаемой от Турции в пользу Армении территории должны были учитываться потери от избиений 1894-1896, 1908-1909, 1915-1916 гг. (409, с. 238). В поддержку предложения об освобождении Армении от власти Турции выступили демократические общественные круги Европы, России, Америки. Конференция II Интернационала, состоявшаяся в июле 1919 г. в Люцерне, высказывала в резолюции № 5 точку зрения социалистических и рабочих партий. Резолюция требовала от стран-участниц мирной конференции принять меры против последствий турецкой варварской системы, проникшей также на Кавказ. Конференция требовала также от союзных правительств принять действенные меры в Армении до стабилизации положения и гарантирования безопасности всех жителей этого района (487, с. 11). Однако дашнакское правительство направляло всю свою политическую и дипломатическую деятельность на создание с помощью держав Антанты «единой, независимой Армении». Тем самым отвергалась традиционная для армянского народа линия на русскую ориентацию. На мирную конференцию в Париже (январь-июнь 1919 г.) были направлены две армянские делегации. Одну возглавлял Погос Нубар-паша, который выполнял официальное поручение католикоса, другую — Ав. Агаронян как уполномоченный представитель Армянской республики, т. е. Российской Армении. Никто из них, однако, не получил права принять участие в конференции, потому что Армения, эта «маленькая союзница» Антанты, не была признана воюющей стороной (523, т. I, с. 362-363). Отметим, что они ни разу не выступили сплоченно, не выдвинули согласованной программы, непрерывно спорили и ссорились, никак не могли совместить интересы западных и восточных армян. Определенное представление о напряженной атмосфере, царившей тогда в руководстве Армянской республики, дает письмо Ов. Качазнуни на имя А. Хатисова: 4 февр. 1920 Нью-Йорк Дорогой Александр Иванович! Узнал о ходе и исходе переговоров с многоумными посланниками Нубара. Сожалею, что соглашение не состоялось; но очень рад, что Вы (хочу сказать — мы) в этом неповинны. Воистину, и по совести, Вы пошли по пути уступок так далеко, что идти дальше некуда было. Вы обнаружили полное понимание падающей на Вас ответственности и сделали все от Вас зависящее для искоренения столь затрудняющих наше дело внутренних трений. Позор на голову нубаровцев, не умевших привезти в Эривань ничего, кроме преступной глупости и высокомерной наглости. Необходимость сотрудничества в благоразумными и патриотически настроенными элементами буржуазии — как на родине, так и за границей — остается в полной силе. Мы должны продолжать добиваться этого сотрудничества. Оно нам нужно не только теперь, в момент признания нашего Государства, но и на следующий после этого день, когда, мы будем завязывать международные связи, — главным образом финансово-экономического характера. Это мы должны твердо помнить и сделать одной из очередных задач нашей политики. Но столь же твердо должны помнить, что ни Нубар, ни ближайший его советник Пападжанов не должны быть допущены к власти в Независимой Армении. К этим двум именам я прибавлю еще и имя Андраника, такого же глупого и злого врага Республики, как и те. Этих людей надо рассматривать как государственных преступников и отвернуться от них раз и навсегда. Рамкавары без Нубара и ближайших его прихвостней, Жоговурдаканы без Пападжанова и турецкие армяне без Андраника — такова должна быть наша программа соглашательства в дальнейшем Кстати: с признанием нашего правительства существование «Национальной делегации» в Париже теряет всякийрезон. Мне кажется, что делегация Агароняна должна быть объявлена единственным органом представительства Армении перед Конгрессом мира, а Погосу предложена позорная отставка. Агаронян может сделать соответствующее заявление, порвать с Погосом, и все дальнейшие сношения с Державами вести самостоятельно, без всякого участия этого обезумевшего от гордыни старика. Ваш Ов. Качазнуни (370, ф. 200, oп. 1, д. 450, л. 2-4). Когда армянским делегатам не позволили участвовать в мирной конференции, 28 февраля 1919 г. в Париже был созван форум протеста, в котором приняли участие А. Чобанян, Герберт Адамс Гиббонс, Т. Веллиантиси, д-р С. Длуцкий, М. Варандян и др. Председательствовал лектор «College de France» арменовед Антуан Мейе. Выступивший на этом форуме А. Чобанян говорил о турецких зверствах, погромах, депортации. Он требовал: «Армения должна быть признана воюющим на стороне союзников государством, должны быть признаны ее независимость, ее делегатам должны разрешить участвовать на заседаниях мирной конференции». В тот же день на одном из собраний в Париже М. Варандян также протестовал против позиции западных дипломатов (532, с. 24). Армянские национальные деятели осознавали антиармянскую сущность политики держав Антанты, но продолжали действовать по-старому. М. Варандян жаловался сам не зная кому: «Все принимают, что армяне с самого начала участвовали в войне, все признают армянское государство, но никто не хочет заявить об этом официально. Правда, на конференции армян выслушали, но выслушали также и турок-татар, которые изменили и боролись против союзников. Им был оказан такой же прием, как армянам. Это несправедливо, против этого надо протестовать всеми силами» (532). Турецкий вопрос на Парижской конференции обсуждался в тесной связи с «русским вопросом» и разрешался в соответствии с ходом антисоветской интервенции империалистических держав. На конференции существовал глубокий антагонизм как между победителями и побежденными, так и между самими победителями (англо-французское, англо-американское соперничество). Шла борьба за передел мира, дипломатическое обоснование прав на порабощение новых стран и народов. Основа этого была заложена тайным договором Сайкс-Пико, заключенным еще в 1916 г. Главы стран Антанты: Ллойд Джордж и Клемансо, Будро Вильсон и Сонино стремились превзойти друг друга при разделе наследия Османской империи. Англия захватила вилайеты Багдада и Мосула (нынешний Ирак), Палестину, нынешнюю Иорданию, боролась за удержание их в своих руках, за установление своего контроля над Стамбулом и проливами. Франция захватила Ливан и часть Сирии, Киликию и старалась оформить эти приобретения на конференции. США претендовали на Стамбул, проливы и Армению, пытались получить их мандаты. На составленной государственным департаментом карте Турция делилась на три части: 1) исконная Турция, 2) Стамбул и проливы, 3) Армения. Был момент, когда Вильсон поставил вопрос о передаче США мандата над всей Турцией. Греция и Италия претендовали на западные и юго-западные прибрежные территории Анатолии. На заседании, состоявшемся 4 февраля 1919 г. в кабинете министра Ке д’Орсе Пишона, обсуждались вопросы Греции, малоазийских территорий. Присутствовали Вильсон, Лансинг, Ллойд Джордж, Бальфур, Клемансо, Пишон, Орландо, Сонино, барон Макино, Венизелос и др. Когда речь зашла о прошении, направленном президенту Вильсону греками Трабзонского района, в котором они ставили вопрос об отделении от Турции, Венизелос, не раздумывая, заявил, что Трабзонский вилайет вместе с шестью армянскими вилайетами, Аданой и частью Российской Армении должен составить часть новосозданного армянского государства (523, т. III, с. 873). 14 мая 1919 г. Совет четырех одобрил резолюцию, согласно которой президент США, при условии согласия совета, брал от имени Соединенных Штатов мандат на Армению, Константинополь и проливы (523, т. V, с. 622). В мае 1919 г., с целью поставить перед фактом участников Парижской конференции и воздействовать на них, в Ереване в день первой годовщины Армянской республики Армения была провозглашена объединенной — «Единой и независимой». Таким образом, армянское правительство предъявило свои претензии в отношении Западной Армении и Киликии. Однако заключение мирного договора с Турцией затянулось (до Лозаннской конференции 1923 г.). Это было обусловлено межимпериалистическими противоречиями и конкуренцией, наличием антисоветской интервенции, фактом зародившегося в Турции национально-освободительного движения. Политика империалистических держав — по-своему распорядиться населением Османской империи, встретила серьезные препятствия. Провозглашенные Советской Россией новые принципы по отношению к Востоку нашли широкий отклик в мире. Жестокая война, развязанная Антантой против Советской России, органически переплеталась с империалистическими планами — подавить в зародыше антиколониальную борьбу. Опираясь на мощную антиимпериалистическую борьбу революционной России, кемалистское движение встало на путь неподчинения диктату Антанты. 28 января 1920 г. принятый в турецком парламенте в Стамбуле «национальный обет» сформулировал программные положения конгрессов кемалистского движения, состоявшихся в Эрзуруме и Сивасе, цели и установки националистической борьбы. Налицо была двойственность кемалистского движения: справедливый характер антиимпериалистической борьбы за независимость и стремление спасти целостность Турции путем жестокого попрания прав подвластных ей народов, сохранения мусульманского халифата, султанской власти. Мустафа Кемаль в телеграмме, направленной в Стамбул султану, выражался вполне определенно: «Национальное движение возникло с целью спасти священную родину и нацию от опасности раздробления, дабы не принести ее в жертву намерениям греков и армян». Он особо подчеркивал антиармянизм, пытался обосновать «неоспоримое» право Турции в отношении тех территорий, которые должны были перейти к народам, желавшим сбросить вековое иго султанской деспотии. Мустафа Кемаль считал невозможным уступить Армении или какому-либо другому государству хоть пядь земли. Националисты требовали самостоятельного и независимого государственного существования для турецких или тюркоязычных народов и решительно выступали против самоопределения арабов, греков, курдов, армян. Мустафа Кемаль заявил: «Мы будем жить или погибнем вместе с национальным обетом». Со второй половины 1919 г., когда Мустафа Кемаль утвердил свое господство над Анатолией, добиться чего-либо вооруженным путем республика Армении была не в состоянии. Вопрос о дипломатическом пути, установлении какой-либо прямой связи между ними никогда не выдвигался. Дашнакские деятели продолжали делать ставку на правительства Англии и Франции, США и Италии, не предпринявших ни одного шага в пользу армянского народа на версальских форумах. В феврале 1920 г. на конференции в Лондоне был выработан проект мирного договора с Турцией, затем 18-26 апреля 1920 г. в Сан-Ремо (Италия) в замке Девашан было созвано заседание Верховного совета Антанты. Представитель США участвовал на заседании в качестве наблюдателя. На заседании были обсуждены вопросы, связанные с заключением мирного договора с Турцией, а также территориальные вопросы, в том числе детали, относящиеся к Армении. На заседание были приглашены глава делегации республики Армении Аветис Агаронян и глава национальной делегации Погос Нубар. Это было в апреле 1920 г., когда победоносная Красная Армня, освободив Северный Кавказ, приближалась к границам Закавказья. Империалистические круги стремились предупредить установление Советской власти в Закавказье. Ориентация Антанты в отношении «независимости» Армении, Азербайджана и Грузии диктовалась этими соображениями. Армении были обещаны (это было внесено в проект договора) западноармянские вилайеты, хотя окончательное уточнение границ было поручено президенту Вильсону. Последний в декабре 1920 г. опубликовал свое заключение, по которому территория всей Армении должна была составить около 130 тыс. кв. км. Преобладающая часть этой территории находилась под контролем турецкой армии, и чтобы вернуть ее, требовалось применение силы. А конгресс США проголосовал против мандата на Армению (571). В Сан-Ремо яблоком раздора была нефть. Правящие круги США были недовольны, что лишились нефти Мосула. Англия и Франция еще в апреле 1919 г. по соглашению Беранже — Лонг поделили ее между собой, а в Сан-Ремо оформили этo в виде международного договора. Вскоре численность французских войск на Ближнем Востоке достигла 80 тыс. человек. Франция направила свои удары против арабов. Французская армия в Ливане распускала арабские национальные собрания, в Сирии распространяла свой контроль на Дамаск и Алеппо, вешая арабских патриотов. То же самое творили англичане в Палестине и Ираке. С этой точки зрения действия западной дипломатии в отношении Армении не были частным делом. Их следует расценивать в свете общей империалистической политики против Советской России и завоевательных планов на Ближнем Востоке. Вопрос Армении никогда не был локальным вопросом для западной дипломатии, и последняя не руководствовалась армянофильскими, филантропическими чувствами. В данном случае Армения их интересовала с точки зрения: а) осуществления антисоветских планов; б) перекройки ближневосточной карты в соответствии с военно-политическими, экономическими интересами империалистических держав. При осуществлении этих задач роль разменной монеты должны были сыграть Греция на Западе, а Армения — на Востоке. Тем самым должны были произвести нажим на Турцию — согласиться с условиями «мира» Антанты. Дипломаты Мустафы Кемаля ловко играли на англо-французских противоречиях, ругали Вильсона, обвиняли греков в варварстве, оправдывали младотурок, а также Абдул-Хамида II, пытались даже доказать, что панисламизм возник по вине «неправильной» политики Англии (490, с. 3-5). И все это делалось для стабилизации националистического режима. Разрыв между словами и делом Ллойда Джорджа и Керзона, Клемансо и Мильерана, а также американских государственных деятелей становится очевидным, когда знакомишься с подробностями установления колониального режима держав Антанты в различных частях Ближнего Востока и дипломатическими документами. Председатель Верховного совета Антанты Клемансо, подводя в апреле 1920 г. итоги заседания, резюмировал: «Франция ничего не может сделать. Остается посмотреть, останутся ли в результате всего этого армяне». Ллойд Джордж на заседании 20 апреля прямо заявлял, что если армяне «не в состоянии защищать свои собственные границы, то он думает, что от подобного народа нет никакой пользы и ни одно из союзных правительств не будет готово помочь им хоть одним батальоном». Такова мораль империалистических политиков. Не дав ни одного батальона, западная дипломатия положит на стол переговоров проект Сан-Ремо, заранее зная, что на практике он обречен на провал. В Сан-Ремо упоминалось, что «в настоящее время Эрзурум является центром турецких националистов. Кто-то должен изгнать оттуда турок». Л. Джордж находил, что армяне, которые не смогли защититься от резни, не могут занять крепость, оказавшую сопротивление русской армии. «Если конференция провозгласила бы в договоре, что Эрзурум принадлежит Армении, сделка осталась бы сделкой на бумаге, без надежды на осуществление...» Отвечая на настояния делегатов республики Армении, что без Эрзурума армяне не могут существовать, Л. Джордж говорил: «Если Армения не может существовать без Эрзурума, армяне не могут существовать вообще. Державы не могут взять его и передать им, а они сами не могут взять». Это говорил тот самый Л. Джордж, который в речи, произнесенной им весной 1917 г. в Глазго, требовал «освободить» Месопотамию и Армению от турецкого ига и вручить их судьбу «более справедливому правлению». В свою очередь, в послании (май 1920 г.) конгрессу США президент Вильсон указывал на злодеяния, совершенные в отношении армянского народа, его муки и лишения. Он говорил, что доказана истина о массовых погромах (418). На практике же империалисты преследовали лишь собственные цели. В июне 1920 г. конгресс США официально отказался принять мандат на Армению и Константинополь. Когда лидер армянской церкви выступил с требованием призвать к порядку националистические власти Турции, вырезавшие греков и армян, США отказались взять под свое покровительство национальные меньшинства (463, с. 82-83). 11 мая 1920 г. делегату султанского правительства Тевфик-паше был вручен в Париже проект мирного договора союзников и дан месячный срок для ответа. 22 июля 1920 г. «Великий диван» под председательством султана решил подписать мирный договор. Наконец 10 августа 1920 г. в Севре был заключен мирный договор между Британской империей, Францией, Италией, Японией и рядом других стран, с одной стороны, и Турцией — с другой. Под договором стоит также подпись председателя «делегации Армении» Ав. Агароняна. В главных статьях договора, относящихся к Армении, сказано следующее: «Статья 88. Турция заявляет, что она признает Армению, как то сделали союзные державы, в качестве свободного и независимого государства. Статья 89. Турция и Армения, а также другие Высокие Договаривающиеся Стороны, соглашаются представить на третейское решение Президента Соединенных Штатов Америки определение границы между Турцией и Арменией в вилайетах Эрзурума, Трабзона, Вана и Битлиса и принять его решение, а также всякие меры, которые он может предписать относительно выхода Армении к морю и относительно демилитаризации всякой оттоманской территории, прилегающей к названной границе» (344, с. 31). Севрский договор провозгласил, что Франция «уступает» Киликию Турции. Армяне Киликии оставлялись на произвол судьбы, один на один с турецким воинствующим национализмом. Однако под Севрским договором подписались представители султана, которые фактически не представляли Турцию. Султан с 16 марта 1920 г. был пленником союзной оккупационной армии в Стамбуле, а в Анатолии (с центром в Анкаре) реальная власть была в руках противостоявшего Антанте Мустафы Кемаля. И все же султанское правительство также не спешило ратифицировать договор, который так и не вступил в силу. Французское правительство первым забойкотировало выполнение Севрского договора, будучи недовольным большой добычей, доставшейся союзной Англии. Французские дипломаты вступили в тайные связи с М. Кемалем, встали на путь уступок, лишь бы «единственно сильная в мире армия» (турецкая) выступила бы против большевиков. Английские парламентарии, вступив в контакт с Анкарой, имели встречи с М. Кемалем еще в апреле 1920 г., а французы — в мае. Их главной целью было перетянуть Турцию на свою сторону, для служения планам Антанты, нанесения удара по Советской власти, отторжения Закавказья от Советской России. Державы Антанты признали самостоятельное существование Грузии и Азербайджана де-факто 12 января 1920 г., а республики Армении — 19 января. После провала второго похода Антанты тактика изменилась. В начале января 1920 г. в Лондоне У. Черчилль обещал Ав. Агароняну боеприпасы (381). В ноябре-декабре 1920 г. на конференции, состоявшейся в Лондоне, и в январе 1921 г. на заседании Верховного совета Антанты в Париже Франция выступила с требованием пересмотра Севрского договора. До Лозаннской конференции 1923 г. Франция, Англия и Италия отступили от позиций защиты положений Севрского договора. В резолюциях Лондонской конференции, состоявшейся в марте 1921 г., выражение «Армянское независимое государство» было заменено расплывчатой формулировкой о создании «армянского национального очага» на территории Турции, которое на Лозаннской конференции было зачеркнуто рукою тех же дипломатов. Только профаны могли не верить тому, что в самый разгар войны с Грецией (осень 1920 г.) французские и итальянские суда доставляли оружие и боеприпасы турецкой националистической армии. Пресловутый разведчик А. Даллес, бывший тогда представителем госдепартамента США на Ближнем Востоке, рука об руку с адмиралом Бристолем действовали против интересов армян и греков. Они не разрешали предавать гласности через печать факты беззакония и варварства, совершенные против армян и греков (463, с. 79-80). Прав историк М. Серопян, что державы Антанты «ответственны и виновны в учиненных кемалистами погромах, поскольку они вошли в Турцию победителями и, если бы пожелали, не только смогли бы воспрепятствовать избиениям, но раз и навсегда схватили бы за руку турецкого погромщика...» (173, с. 194). Сразу же были созданы комитеты и общества, способствовавшие улучшению франко-турецких отношений. Француз Абдон Буасо, основатель и главный секретарь франко-турецкого комитета, произносил хвалебные речи о Мустафе Кемале, его победах, вине англичан в греческих делах, величии Турции и т. д. (490, с. 3). Группа французских капиталистов взялась за дело восстановления и развития экономических связей с Турцией. Чем же отличался американский адмирал Бристоль от шовинистов младотурок? Армянские буржуазные круги связывали надежды с этим американским оккупантом, не зная, что он писал об армянах — мол, это раса, недостойная уважения, что армяне обладают ничтожным национальным духом, жалким моральным обликом и т. д. (463, с. 60-61). Андре Мандельштам писал, что Армения пострадала первой. Она стала первой жертвой, которую союзники предложили Анкаре. Они не учли услугу, которую могла оказать сильная Армения цивилизованному миру в борьбе против агрессивности пантюркизма. Молчаливые обещания, которые союзники дали армянам во время войны, уже не играли той роли в балансе сил союзников, как это было при заключении Севрского договора. Участвуя на Лондонской конференции, делегаты побежденной Турции имели ясное представление об этой новой ориентации победителей и в соответствии с этим выработали свою линию поведения. А. Мандельштам констатирует, что турки принудили признать национальный обет, а союзники отказались от мысли предоставить независимость Армении (498, с. 179). В политике чувства являются самыми обманчивыми подстрекателями. Они не могут воздействовать на действительность, которая сопряжена с расчетами. Один из английских военнослужащих говорил Андранику, что «если бы европейские государства не стеснялись бы человечества, то уже тысячу раз отвернулись бы и от Армении и от армянского вопроса» (6, № 22, 1921). «Нефть перевесила армянскую кровь», — признавался позднее лорд Керзон.

* * *

В 1918-1922 гг. в результате смертоносных ударов младотурок и кемалистов армянский народ потерял 500 тыс. человек. Что собой представляла в 1919-1920 гг. дашнакская Армения — известно многим. Она была чем-то вроде ада: голод, анархия, эпидемии, бездомные беженцы, застой экономической жизни, отсутствие традиционных связей (особенно с Россией), политический террор, межнациональные распри, военные столкновения с меньшевистской Грузией и мусаватистским Азербайджаном вокруг спорных территорий и т. д. Далека была Россия, охваченная гражданской войной, окруженная огнем интервенции империалистической Антанты. Весной 1919 г. начался первый поход Антанты (Колчак, Деникин, панская Польша, Юденич). В этот период Россия переживала критический момент. Она была отрезана от хлебных районов (Украина, Западная Сибирь, Северный Кавказ) и топлива (Донецкий бассейн, Грозный, Баку) и вынуждена была воевать на шести фронтах. Осенью 1919 г. начался второй поход Антанты (Деникин, панская Польша, Юденич). Центр тяжести находился на юге. Деникин дошел с Северного Кавказа до Тулы. В Закавказье хозяйничали империалисты Антанты. Контрреволюция оттолкнула освободительную, спасительную руку Советской власти, и армянский народ вновь оказался на краю бездны. Смертоносная турецкая опасность вновь стала реальностью. Кемалисты преследовали агрессивные цели во всем Закавказье (280, с. 751-752). Прибывшие в Армению англичане также попытались утвердить свою власть над Карсской областью. Они даже провозгласили «Карсскую мусульманскую республику», которая просуществовала несколько недель. Из Карсской крепости англичане вывезли богатое имущество русской армии, разворотив даже установленные там пушки. Лишь в марте-апреле 1919 г. они уступили Карs республике Армении. В это время ее территория составляла 47 тыс. кв. км. В июне 1919 г. в районах Сарыкамыша и Мерденека действовала шайка Эйуб-хана, состоявшая из 1500 человек. Они устраивали смуты и провокации, распространяя ложные слухи о том, что армяне притесняют турок (211, оп. I д. 458, л. 1). В принятых в Эрзуруме 23 июля 1919 г. решениях подчеркивалось, что Трабзон, Эрзурум, Сивас, Битлис и Диярбакыр являются составной частью Османской империи, и если султанское правительство будет вынуждено отказаться от восточных вилайетов и заключить мирный договор в этом духе, то для охраны этих земель надо создать временное правительство, дабы не допустить армян и греков к захвату их. Тех, кто пойдет против этих решений, считать врагами родины (225, № 54, 1919, с. 5). В августе 1919 г. в шифровке, посланной из Эрзурума командирам 12-го и 20-го корпусов, Мустафа Кемаль высказывался против передачи Армении восточных провинций страны. Он упоминал о наличии курдов (396, с. 100). А сейчас? Куда «исчезли» курды? М. Кемаль признавал существование курдов, а выступающие сегодня от его имени настаивают, что курдов не было и нет. Он говорил о курдах «заза», живущих между Ерзнка и Себастией. Где же они сейчас? Когда 31 октября 1919 г. в газете «Тасвири эфкяри» Махмуд-паша опубликовал заявление, в котором было сказано, что «можем пойти навстречу требованиям армян, согласиться на некоторые поправки границы», М. Кемаль счел необходимым 17 ноября 1919 г. отправить телеграмму Стамбульскому правительству, где было сказано, что «нация заявила всему миру о своей непоколебимости лично защитить свои права», — поскольку «постановлениями Эрзурумского и Сивасского конгрессов было решено не давать Армении ни одной пяди земли» (396, с. 307). Следует отметить, что на Кавказском фронте К. Карабекир не выполнил условий Мудросского перемирия. Под его командованием было шесть дивизий (394, с. 97). Турецкая армия была реорганизована не только с целью захвата Западной Армении, но и для вторжения в Закавказье. Когда в 1919 г. султан приказал К. Карабекиру разогнать сборища и арестовать М. Кемаля, тот сначала колебался. От него зависела судьба движения. Oн был лоялен по отношению к султану, но дал слово Кемалю и Реуфу действовать совместно с ними. К. Карабекир решил встать на сторону М. Кемаля (394, с. 109-110). Решение К. Карябекира сыграло существенную роль в успехе национального движения. Он предоставил регулярную армию в распоряжение Кемаля. Весной 1920 г., после разгрома Деникина, на Северном Кавказе была восстановлена Советская власть. В апреле 1920 г. Г. К. Орджоникидзе разъяснял представителям дашнакского правительства, что правительство Советской России доброжелательно относится к армянскому вопросу и готово начать переговоры с республикой Арменией. 17 мая Г. В. Чичерин телеграфировал в Ереван, что Советское правительство сообщает свое согласие о заключении договора с правительством Армении с целью установления дружественных и крепких отношений между двумя народами. 28 апреля 1920 г. в Азербайджане была провозглашена Советская власть, 11-ая Красная Армия вплотную подошла к границам Армении. Факты подтверждают, что еще до этого кемалистская Турция запланировала вторгнуться в Армению и соединиться с мусаватистами. Это была предварительная фаза осуществления пантюркистской программы, за которой должны были последовать дальнейшие шаги. Весной 1920 г., когда 11-я Красная Армия находилась в Дагестане, Халиль-паша предложил С. М. Кирову совместными силами захватить республику Армению. Киров дал решительный отпор пантюркисту (370, ф. 68/200, oп. I, д. 769, л. 256). В мае 1920 г. Армения была охвачена восстанием. Армянские трудящиеся во главе с большевиками поднялись, чтобы свергнуть ненавистную власть дашнаков. Однако международное положение Советской России вновь осложнилось, и она не смогла тогда оказать вооруженную помощь революционным силам Армении. Восстание было подавлено. Дело в том, что в конце апреля 1920 г. войска панской Польши вторглись в Советскую Украину и заняли Киев. В конце апреля английский флот обстрелял черноморские порты. 25 апреля Керзон телеграммой угрожал Советскому правительству начать войну с РСФСР, если не прекратятся военные действия на Кавказе и против Врангеля. В. И. Летнин был согласен с мнением Г. В. Чичерина о прекращении военных действий на Кавказе (198, т. 51, с. 19l). 5 и 6 мая Политбюро ЦК обсудило вопрос о положении Закавказья и ответ на ноту Керзона (198, т. 41, с. 619-621). Было решено перевезти военные части с Кавказа на Западный фронт. Г. К. Орджоникидзе получил предписание от В. И. Ленина отвести части Красной Армии из Грузии, воздержаться от наступления (198, т. 51, с. 101). ЦК РКП (б) постановлением от 25 мая дал директиву не вводить войска, не делать попыток установления Советской власти с помощью войск и всеми средствами защищать Нахичеван от влияния Турции и Антанты. В конце мая 1920 г. в Гяндже, затем Карабахе (Шуша) вспыхнул антисоветский мятеж, во главе которого стоял Нури-паша. 2 июня 1920 г. В. И. Ленин телеграфировал в Кременчуг И. Сталину, что положение на Западном фронте ухудшилось, что требуемые им дивизии надо послать туда, а с Кавказского фронта вооруженные силы не снимать, поскольку «там восстания и положение архитревожное» (198, т. 51, с. 205). По предложению В. И. Ленина 22 июня 1920 г. Политбюро ЦК приняло решение «О политике на Кавказе» и поручило НКИД на основе этого решения подготовить инструкцию для Кавбюро ЦК РКП (б), ответственных военных руководителей и полпредов РСФСР в Грузии, Армении и Турции. В инструкции было сказано, что «РСФСР будет соблюдать мирные и добрососедские отношения с буржуазными государствами — Грузией и Арменией» (362, с. 43). Лорд Кинрос утверждает, что Кемаль Ататюрк с самого начала установления отношений с Советской Россией стремился получить свободу действий для завоевания Армении. К. Карабекир стал нетерпелив и, как утверждает Кинрос, давил на Мустафу Кемаля. Последний оттягивал наступление на Армению до июня 1920 г. (471, с. 24). По-своему анализируя советско-турецкие взаимоотношения, лорд Кинрос в целом искажает восточную политику Советской России. Однако, по нашему мнению, он приводит весьма примечательные сведения о том, что, получив помощь от Советской России, Мустафа Кемаль приступил к осуществлению программы своих действий против Армении «независимо от согласия Москвы и других обстоятельств» (471, с. 242). Г. Ешке на ряде фактов показывает, что М. Кемаль и его единомышленники не оценили значения провозглашенного Советским правительством права на самоопределение наций, в том числе армянского народа. Они не имели представления также о декрете «О Турецкой Армении». Вот почему, пишет Т. Ешке, ответ Чемберлена на письмо от 26 апреля 1920 г. (в частности, о проведении плебисцита в Армении, Курдистане, Лазистане и Восточной Фракии) потряс Великое национальное собрание. Особенно странным показалось в Анкаре советское требование сделать территориальные уступки Армении (264). Бекир Сами-бей после возвращения из Москвы все эти вопросы обрисовал в Анкаре в мрачных тонах. Победа Майского восстания в Армении прежде всего провалила бы планы турецких националистов относительно вторжения в Закавказье. Однако интервенция панской Польши вынудила Советское правительство приостановить продвижение 11-й Красной Армии к Еревану. В письме, посланном 4 июня 1920 г. Мустафе Кемалю, Халиль-паша, рассказывая о своих беседах с Г. Чичериным, Л. Караханом и др., подчеркивал, что они требовали отказаться от действий против Армении (264). 30 июня Политбюро ЦК РКП (б) обсудило вопрос о прекращении продвижения 11-й Красной Армии и поручило Г. Чичерину составить инструкцию о том, чтобы кавказские организации не создавали бы повода для турецкого наступления. Во время наступления панской Польши (июль 1920 г.) Англия направила Советской России угрожающие ноты, а позднее (в августе) стала угрожать Закавказью с севера Ирана. В таких условиях 20 июня в Москве начались переговоры между Советской Россией и делегацией «республики Армении» (Левон Шант, Левон Зарифян, Амбарцум Тертерьян и др.). Правительство РСФСР, в целях направить развернувшееся в Турции националистическое движение против Антанты и отвести внимание кемалистов от Армении, стремилось приблизить части Красной Армии к армяно-турецкой границе. В случае успеха Антанта лишилась бы возможности превратить Армению в форпост против Советской России и использовать армяно-турецкую вражду против Советской власти. Факты свидетельствуют, что Советская Россия разработала конкретную программу по разрешению армяно-турецких территориальных притязаний. Была составлена особая карта, по которой предусматривалось присоединение к Армении западноармянских территорий. Армении предоставлялся выход к Черному морю. «Чичерин обещает удовлетворить армян, присоединив к Армении некоторые части Турецкой Армении и обеспечив выход к Черному морю», — рассказывал один из членов армянской делегации (182, с. 26). Г. Ешке утверждает, что Советское правительство надеялось, что Турция откажется не только от района Карса, но и передаст Армении часть вилайетов Вана и Битлиса (264). Однако дашнакское правительство, не наделив свою делегацию соответствующими полномочиями, вступило на путь безответственной волокиты и проволочек. Посол республики Армении в Тифлисе Т. Бекзадян 6 июля советовал своему правительству не предавать гласности пoдpобноcти московских переговоров. Он писал: «Мы выиграем время, пока получим боеприпасы из Англии, и тогда будем в состоянии сопротивляться даже русским войскам...» (370, ф. 68/200, oп. 1, д. 769а, л. 93). Правители республики Армении стремились выиграть время до заключения Севрского договора. Правительства Англии и Франции, их представители в Тифлисе и Ереване делали все, чтобы воздействовать на дашнакское правительство, помешать установлению нормальных советско-армянских отношений и подписанию договора. 19 июля Г. Чичерин отмечал, что переговоры стоят на мертвой точке и безнадежны. В тот же день в телеграмме, посланной правительству республики Армении, Наркоминдел снова разъяснял суть советской политики в отношении армянского народа. «Дружественные отношения, которые Советское правительство пытается установить с турецким национальным правительством Малой Азии, используются им для того, между прочим, чтобы обеспечить армянскому народу возможность приобретения достаточной для его развития территории в Малой Азии и выйти, наконец, из вечной роковой вражды с соседним мусульманским населением, — заявил Чичерин. — Исключительно под влиянием миролюбивых стремлений Советского правительства турецкие националисты приостановили начатую ими мобилизацию, имевшую целью нанесение нового удара армянскому народу, и выразили готовность найти мирный исход и установить прочные добрососедские отношения между мусульманским и армянским населением». Затем Г. Чичерин заверял, что «армянский народ может рассчитывать» на «неизменно дружеское отношение» Советской России, на «помощь в пределах ее сил для предотвращения от армянского народа новых грозящих ему кровавых бедствий» (113, с. 373-374). Он настаивал на передаче части вилайетов Вана и Битлиса Армении (255, с. 83-86). Переговоры с армянской делегацией в Москве были прерваны. Было решено продолжить их в Ереване, куда с мандатом от В. И. Ленина и Л. Карахана был послан полномочный советский представитель Б. Легран. По предложению Г. Чичерина. Б. Легран и Саак Тер-Габриелян встретились в Москве с армянской делегацией, чтобы вновь подтвердить позицию Советского правительства. Однако, как вспоминает А. Тертерьян, правительство Еревана молчало, не давало никаких инструкций относительно дальнейших действий. В июле Б. Легран отправился в Ереван, а Левон Шант со своей делегацией оставался в бездействии в Москве, затем попусту тратил время в Ростове и т. д. (182, с. 44). Прибывшего в Закавказье Б. Леграна дашнакское правительство отказалось принять в Ереване, мотивируя это тем, что прежде оно должно выслушать отчет делегации, вернувшейся из Москвы (она прибыла в Ереван 14 сентября), и лишь посла этого приступить к продолжению переговоров в Ереване (38, с. 42). Это была явная волокита, роковая безответственность, предательство по отношению к армянскому народу. 29 июля 1920 г. Б. Легран телеграфировал из Тифлиса министру иностранных дел Армении, требуя не связывать возобновление переговоров с возвращением из Москвы делегации Левона Шанта. Он подчеркивал, что «дружественные и мирные намерения Советской России не встречают со стороны правительства Армении того отклика, который являлся бы залогом скорейшего и успешного окончания начатых мирных переговоров» (113, с. 382). В то же самое время в Тифлисе полномочный представитель РСФСР С. М. Киров пытался воздействовать на посла республики Армении в меньшевистской Грузии Т. Бекзадяна, объясняя ему сложность обстановки и настаивая на необходимости продолжения переговоров. Когда 10 августа 1920 г. в Тифлисе между Б. Леграном, с одной стороны, и представителями дашнакского правительства А. Джамаляном и А. Бабаляном — с другой, было заключено соглашение о прекращении военных действий между частями Красной Армии и дашнакскими войсками, стало очевидным, что правительство Армянской республики было игрушкой в руках представителей англо-французских империалистов — Мартеля, Корбеля, Стокса, Лука и др. (38, № 3, 1967). Они всячески стремились углубить конфликт, затормозить процесс упрочнения отношений между республикой Армении и Советской Россией, обещая военную и экономическую помощь.

* * *

В Москве переговоры с турецкой делегацией также были прерваны. Оттягивание вопроса о нормализации советско-турецкик отношений, откладывание заключения договора (до 16 марта 1921 г.) было обусловлено осложнениями в армяно-турецких отношениях, нежеланием турецкой стороны делать какие-либо территориальные уступки республике Армении. Глава делегации кемалистской Турции, министр иностранных дел Бекир Сами-бей, отвечая 14 июля 1920 г. на предложения Г. Чичерина об определении границ с Арменией, настаивая на условиях Брест-Литовского договора (он был объявлен недействительным со стороны Советского правительства 20 сентября 1918 г.) и Батумской конференции (4 июня 1918 г.), по которой Армении оставалось 9 тыс. кв. км территории. Не согласившись с советской постановкой вопроса об армянских территориях, делегация Бекир Сами-бея односторонне прервала московские переговоры и без заключения договора вернулась в Анкару. И все же проект договора был получен в Анкаре 18 сентября. Из Москвы в Анкару должна была также прибыть советская делегация для урегулирования оставшихся открытыми армяно-турецких территориальных и др. спорных вопросов. Однако 10 августа был подписан Севрский договор (с относящимися к Армении соответствующими статьями), и дашнакские правители полностью примкнули к Антанте. Проведенный в июле-августе обмен нотами между дашнакским и кемалистским правительствами также не внес ясности в армяно-турецкие отношения, поскольку правители Анкары не имели никакого намерения уважать право армянского народа на самоопределение. «...А мы решили, — заявлял Мустафа Кемаль, — что нападение на Карс, Сарыкамыш, Олты и Арагац — также разрешение вопроса дипломатическим путем. Так мы и поступили, несмотря на то, что из Москвы уже выехала советская миссия для посредничества в деле определения пограничных вопросов между Арменией и Турцией, но делегация уже опоздала» (94, № 143, 1920). На VIII съезде Советов РСФСР в годовом (1919-1920) отчете Народного Комиссариата иностранных дел было сказано, что еще в мае-июне 1920 г. турецкое правительство объявило мобилизацию на Восточном фронте, т. е. для захвата стратегических центров на территории республики Армении, но, получив письмо тов. Чичерина (речь идет о письме, посланном 3 июня 1920 г. турецкому Великому национальному собранию), отложило осуществление этой программы (107, с. 480). Можно привести множество свидетельств и фактов, подтверждающих озабоченность Советского правительства судьбой армянского народа. Считаем уместным в этой связи привести весьма важный, по нашему мнению, отрывок из годового отчета Наркоминдела: «В тот момент главным затруднением для достижения полного соглашения был вопрос об установлении границ Турции на Востоке. Ведя переговоры, с одной стороны, с турецкой делегацией, с другой стороны, с делегацией армянского дашнакского правительства, возглавляемой поэтом Леоном Шантом (май-июль), Советское правительство было поставлено силою вещей в необходимость изыскания способов согласования территориальных притязаний обоих правительств. Эта задача была по существу невыполнимой. Дашнакское правительство уже отказалось в тот момент от выдвигавшегося Антантой плана Великой Армении, которая должна была включать половину Малой Азии и получить выход к морю у самой Сирии. Но территориальные притязания дашнакского правительства были еще довольно значительны, охватывая Эрзурум, Лазистан с Трабзоном и несколько турецких вилайетов. Еще при переговорах с Халиль-пашой Советское правительство выдвигало принцип этнографической границы, основанной на национальных взаимоотношениях, существовавших до мировой войны, и предлагало произвести взаимное переселение, для того, чтобы создать с обоих сторон однородную этнографическую территорию. Принципиально это принималось и дашнакской делегацией, но при попытке конкретизировать этот принцип оказалось, что притязания дашнаков все еще столь велики, что не было возможности добиться с ними приемлемого определения границ Армении. Делегация Леона Шанта уехала, не достигнув результатов. В переговорах с делегацией Бекира Сами Советское правительство выдвигало принцип такой ректификации старой турецкой границы, при которой земли с преобладающим мусульманским населением, с одной стороны, перешли бы к Турции, а земли, где до 1914 года было армянское большинство, перешли бы к Армении. Но в данном случае попытки компромиссного решевия этнографической проблемы не имели успеха. Мало того, сам Бекир Сами, сильно отличавшийся по своим взглядам от нового правящего слоя Турции и принадлежавший к старым турецким правящим верхам, использовал вслед за тем свои беседы с тов. Чичериным на тему об исправлении турецкой границы для того, чтобы по возвращении в Анкару пытаться настроить националистическое правительство Турции против Советской России. В то время, когда в Москве стала выясняться безнадежность попытки установить компромиссную этнографическую границу, турецкое правительство решило «мечом разрубить гордиев узел» (258, т. II, с. 726-727). В июле 1920 г. турецкие войска вошли в Нахнчеван, стремясь присоединить его к Турции (215, с. 45-52). В. Тарханов описал в 1922 г. в журнале «Военный вестник» вторжение военного отряда Халиль-паши в Нахичеван (354, с. 33). Его главной целью был захват и присоединение края к националистической Турции. В августе 1920 г. группа депутатов восточных вилайетов во главе с представителем Эрзурума Дурак-беем сделала провокационное заявление в меджлисе о возникшей со стороны «армян и грузин» опасности и потребовала двинуть турецкие войска для «захвата всех их земель». 4 августа 1920 г. Мустафа Кемаль, отвечая на это заявление, разъяснял планы турецкого наступления на республику Армению. С трибуны Великого национального собрания он объяснял, что, поскольку армяне попытаются занять Эрзурум, он отдал приказ захватить территории, перешедшие к Турции по Брест-Литовскому и Батумскому договорам (речь идет о Карсе, Ардагане и Батуме). Национальное собрание дало свое согласие на эту агрессию. Однако в результате вмешательства Советского правительства выполнение приказа было приостановлено. Оно считало «наступление на армян нежелательным и нецелесообразным», — признавался Мустафа Кемаль (213, с. 99-100). Для Мустафы Кемаля и его единомышленников позиция дашнакского правительства была на руку и вполне соответствовала их намерениям. Они знали, что Антанта не предпримет практических шагов для спасения Армении, а дашнакские главари не прислушивались к советам Москвы. М. Кемаль спешил, поскольку он знал, что было решено продолжить армяно-турецкие переговоры на месте, в Закавказье, и советская посредническая делегация уже выехала из Москвы, и поэтому он решил заранее коварно осуществить свои цели. 23 сентября 1920 г. турецкая армия перешла в наступление. Анкарское правительство пыталось «захватить территории, заселенные армянским большинством, и лишить армянский народ возможности воссоздать свое государство» (257, т. 1, с. 48). Что касается дашнакских политиканов, то они с необоснованным оптимизмом предполагали, что Англия, Франция, США и Италия сразу же выступят на их стороне и дадут отпор Турции во имя претворения в жизнь Севрского договора. 25 сентября Аветис Агаронян обратился к совету Лиги Наций с просьбой принять республику Армению в Лигу Наций и применить в отношении Турции санкции согласно Севрскому договору. Что же ему ответили? Совет Лиги равнодушно констатировал, что Севрский договор еще не имеет силы, а правительства Англии, Франции и Италии телеграфировали своим представителям а Лиге Наций, чтобы те не голосовали за то, чтобы Армения стала членом Лиги Наций. Из 29 государств, принимавших участие в голосовании, 21 проголосовало против принятия Армении в Лигу Наций, и лишь 8 стран проголосовали за (Канада, Перу, Португалия, Румыния, Сальвадор, Швейцария, Уругвай, Венесуэла). 25 сентября 1920 г. в телеграмме Министерству просвещения Анкары (Риза Нур-бею и Неджати-бею) сподвижник Кемаля Хусейн Авни-бей сообщил что с «целью наказания армян» в июне были мобилизованы вое мужчины-армяне вплоть до 1888 г. рождения. Он упоминал что из-за известного письма Г. Чичерина военные действия прекращены, а армяне, воодушевленные этим, творят якобы насилия по отношению к мусульманскому населению. Он писал, что турецкая армия «утеряла свою смелость», предчувствуя возможность «объединения армян и большевиков», что Кязим-паша (Карабекир) «не в силах» одолеть армян. В телеграмме он упоминал о неблагоприятной погоде, нехватке снаряжения, продовольствия, о том, что военнослужащие уже четыре месяца не получали жалованья и т. д. (396, с. 483). Представителям Армении было известно, что докладные как Томсона, так и других генералов (даже считавшегося у нас армянофилом Брича) по вопросам, относившимся к армянам, «всегда были не в пользу нас» (211, oп. 1, д. 458, л. 2). И несмотря на это, они продолжали волочиться за Англией. Английские подстрекатели прикидывались покровителями армян, а на самом деле стремились вызвать межнациональные распри. В июне-июле 1920 г., стремясь обострить советско-турецкие противоречия и используя в этом деле обескровленную Армению, они предоставили дашнакскому правительству 40 тыс. комплектов обмундирования и 25 тыс. винтовок. Армянские солдаты не могли ходить в английских ботинках, а винтовки были старого образца (1-89, с. 88). 29 сентября 1920 г. турки заняли Сарыкамыш, затем Ардаган, 30 октября — Карс, а 7 ноября — Александрополь. «На турецкой границе турецких войск или нет, или очень мало, солдаты дезертируют, уходят, даже Карин опустел». Из-за этих дезориентирующих турецких телеграмм армянское правительство «послало свои войска на границу Азербайджана». Этот факт также раздувался турками, у которых в Ереване было много шпионов, доставлявших Карабекиру ценные сведения. А дашнакские правители «оставались в полном неведении, потому что их армия шпионов занималась нe сведениями, относящимися к военной подготовке и дислокацией войск противника, а шпионила за должностными лицами, вынюхивая среди них антидашнакские движения». «Значит, — писал 14 декабря 1920 г. редактор газеты «Азг» архиепископ Мушег (известный историк М. Серопян), — турки сыграли с правительством Армении весьма простую военную игру: на восточном фронте заставили дружественных им татар разыграть смуту с тем, чтобы армянские войска передвинулись бы в эту сторону, а сами неожиданно, малыми силами совершили военный маневр и захватили города-крепости, важнейшие позиции и принудили армян к миру» (6, № 22, 1921). Вот как описывает «Айреник» «перлы» политики дашнакского правительства: «Мы стремимся овладеть всем Олтынским районом и дотянуться до Черного моря — пути нашего спасения; мы пожелали овладеть Бардусом, без чего невозможно войти в Басен; мы собираемся сосредоточить силы в Карсе, желая осуществить своими силами Севрский договор». «В начале войны мы не смогли войти в переговоры с врагом и пресечь его наступление, будто радуясь возможности помериться силами с врагом», — так писал на страницах журнала «Айреник» Арт. Бабалян, отвечая на вопрос «Кто начал войну?» (102, № 12, 1923, с. 63). Армяно-турецкая война причинила армянскому народу неисчислимые бедствия. Турецкий меч грозил вырезать, уничтожить всех оставшихся в живых, если бы в Армении не победила Советская власть, если бы Красная Армия вовремя не пришла бы на помощь нашему многострадальному народу. Кемалисты прилагали все усилия, чтобы провалить Севрский договор. Они ловко играли на межимпериалистических противоречиях, сблизились с Францией, успешно продолжали войну против Армении. В декабре 1920 г. премьер-министр Франции Лейг публично высказался о невозможности достигнуть мира с Турцией посредством Севрского договора. Вильсон, предав забвению свои обещания, дал указание Верховному комиссару на Ближнем Востоке адмиралу Бристолю уверить Кемаль-пашу, что Америка гарантирует неприкосновенность границ Турции, кроме земель, населенных арабами (285, с. 395). В июле 1920 г. в Стамбуле Бристоль советовал Ал. Хатисяну не тешиться «иллюзиями» относительно обещаний Вильсона, умерить требования, доведя их до минимума, искать «пути сближения» с турками, ибо в противном случае армян «ожидает тяжелое будущее». В начале октября 1920 г., когда Ал. Хатисян попросил Бристоля в связи с нападением кемалистской Турции на Армению быть посредником между Арменией и Турцией, последний ограничился сказанным им летом, добавив лишь, что «теперь уже поздно». В сложной международной обстановке с защитой интересов армянского народа выступило лишь правительство Советской России. Не получив никакой практической помощи от держав Антанты, дашнакские правители слишком поздно догадались, что «Европа или не хочет, или не может нам помочь, и мы должны сами выйти из положения» (38, 1967, № 3, с. 60). Воинственная, непримиримая позиция кемалистской Турции по отношению к Армении с весны 1920 г. была обусловлена хитросплетениями англо-французской дипломатии. В конечном итоге для организаторов антисоветской интервенции было все равно, кто создаст более неприятные проблемы для Советской России — Армения или Турция. Главное заключалось в том, что во время армяно-турецкого столкновения позиция Советской России по защите интересов армянского народа, по их мнению, должна была привести к советско-турецкому конфликту в Закавказье. Авторы западной политики стали все настойчивее обострять положение, когда Армения была ввергнута в пучину войны, и с точки зрения политиков Антанты стало более реальным советско-турецкое столкновение. Одной рукой они хотели удержать два арбуза. Турция воевала на двух фронтах: на Западе она слабела в пользу Антанты, на Востоке — вызывала трудности, сталкиваясь с Советской Россией, и тоже в пользу Антанты. Такой была их схема. Мустафа Кемаль признал, что в армяно-турецкой войне нападающей стороной была Турция. Припоминая события последних месяцев, он в ноябре 1920 г. заявил в Великом национальном собрании, что согласно Брест-Литовскому договору они должны были занять Карс и другие районы, что еще в июле было решено начать военные действия против Армении. И все же турецкая сторона, пытаясь прозондировать позицию Москвы и оказать на нее давление, послала туда делегацию. Она встретилась с решительным требованием Советской России — разрешить все вопросы с Арменией дипломатическими средствами, начать переговоры, положив в основу разработанный до этого проект, и обеспечить участие представителей Советской России. Правительство Советской России терпеливо и последовательно защищало жизненные интересы армянского народа, пытаясь предотвратить агрессию националистической Турции. А дашнакское правительство продолжало следовать недальновидной, гибельной для народа политике, устремив свои взоры к Антанте.

* * *

14 сентября 1920 г. Мустафа Кемаль писал Али Фуад Джебесою: «С армянами начать благоприятную войну с тем, чтобы присоединить Азербайджан к Турции». Об этом упоминает Джебесой в своих воспоминаниях. Подстрекая турок против Армении для захвата Баку, Антанта давала себе отчет в том, что Советская Россия любой ценой будет защищать Баку. В докладе о внутреннем и внешнем положении республики (9 октября 1920 г.) В. И. Ленин отмечал: «Недавно турки стали наступать на Армению с целью захвата Батума, а потом, может быть, и Баку» (198, т. 41, с. 339-340). Таким образом, В. И. Ленин находил, что Турция напала на Армению с целью захвата Батуми и Баку. А снабдить оружием националистическое правительство Турции для этих целей Советское государство не могло. В действительности по соглашению от 24 августа 1920 г. правительство РСФСР должно было оказать военную помощь Турции для борьбы против интервенции Антанты и отражения наступления греческой армии на западе Aнатолии. Однако, как только прибыла первая партия оружия, Турция напала на Армению. Начиная с этого времени снабжение оружием кемалистов было прекращено. Дальнейшие поставки были обусловлены прекращением враждебных действий турецкой стороны против Армении, принятием советского посредничества. 5 октября 1920 г. Орджоникидзе телеграфировал В. И. Ленину и Г. Чичерину, считая необходимым предложить армянскому правительству, чтобы оно разрешило ввести в Армению части Красной Армии для пресечения продвижения турецких войск. Однако дашнаки отвергли это предложение. 14 октября 1920г. Политбюро, В. И, Ленин одобрили предложение Г. Чичерина: прибегнуть к решительным действиям для установления Советской власти в Армении; оказать ей политическую помощь; остановить дальнейшее продвижение турок: поддержать новое Советское правительство Армении (198, т. 54, с. 717). В связи с турецким наступлением член ЦК AКП (б) Д. Мравьян 19 октября 1920 г. направил ЦК РКП (б) письмо, в котором описывал злодеяния, совершенные на армянской земле. Ужасы осени 1920 г. он сравнил с преступлениями «младотурецких головорезов». Он ставил вопрос о вмешательстве в «армяно-турецкий кровавый спор» (36, с. 34-35). 28 октября 1920 г. между делегациями РСФСР и республики Армении был подписан заключительный протокол, по которому правительства РСФСР и Азербайджанской ССР признавали незыблемое право республики Армении на территории спорных областей — Нахичеванской и Зангезурской губерний. РСФСР, принимая во внимание бедственное положение трудового народа Армении, предоставило ей безвозмездно два с половиной миллиона рублей золотом. Затем в документе было отмечено, что «Республика Армения, исходя из намерения дружественного разрешения спорных территориальных вопросов в областях турецкой Армении с Великим национальным собранием Турции, готово принять посредничество правительства РСФСР в разрешении этих вопросов, после того как: 1) Правительство Великого национального собрания Турции отодвинет свои войска до бывшей в 1914 году русско-турецкой границы; 2) Правительство Великого национального собрания Турции откажется от Брест-Литовского договора и Батумской конвенции; 3) Правительство Великого национального собрания Турции безоговорочно признает независимость республики Армении в тех пределах, которые определены договором, заключенным между РСФСР и республикой Армении» (107, с. 457-458). Однако в момент подписания протокола турецкие регулярные войска перешли в наступление против республики Армении по всему фронту, 30 октября пал Карс. Когда же командующий турецким Восточным фронтом К. Карабекир предложил командованию XI Красной Армии «совместно бороться за освобождение Армении из-под власти дашнаков», Г. Чичерин расценил это как «жульничество». В записке Б. Леграну от 7 ноября он указывал, что «турки заявляют, что хотят-де освободить Армению от дашнаков. Это жульничество. Надо приостановить передачу им оружия, пока не заключат перемирие», ибо «турки намереваются захватить всю Армению». В подтверждение этого, Б. Легран в тот же день сообщил Г. Чичерину, что «есть сведения о переговорах кемалистов с Антантой через посредничество константинопольского правительства». Советское правительство пыталось активным вмешательством развязать этот запутанный узел. С одной стороны, правительство республики Армении в заявлении от 19 ноября 1920 г. признавало, что «враг не только не имеет намерения примириться с нами, но и стремится дотла разорить Армению и уничтожить армянский народ» (36, с. 39), с другой — продолжало не признавать решающую роль Советской России. 23 ноября 1920 г. вернулся в Москву из Закавказья И. Сталин, и 27 ноября Политбюро заслушало его доклад о положении на Кавказе. В постановлении Политбюро, проект которого составил В. И. Ленин, было сказано: «Принять по отношению к Грузии, Армении, Турции и Персии максимально примирительную политику, т. е. направленную больше всего к тому, чтобы избежать войны» (198, т, 42, с. 47). 11 ноября 1920 г., после занятия турецкими войсками Александрополя, правительство РСФСР послало ноту правительствам Турции и Армении о готовности РСФСР к посредничеству в деле прекращения армяно-турецкой войны. Но турецкие милитаристы навязали Армении сепаратные переговоры в Александрополе, завершившиеся подписанием позорного договора от 2 декабря. С юридической точки зрения этот договор не имел никакой силы, поскольку 29 ноября 1920 г. в Армении была провозглашена Советская власть. Не случайно, что в ноябре 1920 г. дашнакская партия на страницах своих органов печати начала восхвалять кемалистов, провозглашать Турцию «действительным защитником политической свободы народов Закавказья». Россия стремилась спасти Армению, писала 13 ноября 1920 г. лондонская «Нейшн». Но правители Армении добровольно отказывались принять ее дружественные предложения (225, № 48, 1920, с. 28). В это время в агрессивных империалистических кругах созрела мысль, что нужно признать М. Кемаля, сделать ему уступки, и он изгонит красных из Баку. В эти дни В. И. Ленин писал И. Сталину (посланному на Кавказ), что, несомненно, Грузия сдаст Батум Антанте, а Антанта нападет на Баку. Выступая 21 декабря 1920 г. на VIII Всероссийском съезде Советов, В. И. Ленин говорил: «...Турецкое наступление было рассчитано против нас. Антанта рыла яму для нас и сама в нее попала, ибо мы получили Советскую Армению. Наверху в Турции стоят кадеты, октябристы, националисты, которые готовы продать нас Антанте» (198, т. 42, с. 125). 3 декабря 1920 г. Г. Чичерин обратился в Политбюро по вопросу директив-инструкций для представителя РСФСР в Турции Мдивани. Мдивани было поручено обуздать кемалистскую Турцию и умерить ее требования по отношению к Армении, предотвратить ее нападение на меньшевистскую Грузию. Г. Чичерин ставил также вопрос о Карсе, подчеркивая его стратегическое значение. Он находил, что с турками должен быть заключен такой договор, который не помешал бы заключению соглашения между РСФСР и Англией, что должна быть гарантирована независимость Армении, что нужно стремиться обеспечить независимость для части Турецкой Армении, но не ультимативно, чтобы это не стало камнем преткновения для дружественных отношений с турками. И, наконец, требовалось, чтобы РСФСР приняла бы участие в смешанной комиссии, определяющей армяно-турецкие границы (362, с. 51). 15 декабря 1920 г. и. о. министра иностранных дел Мухтар-паша в ноте от имени правительства Великого национального собрания Турции нагло заявил Г. Чичерину, что «турецко-армянский мир (имеется в виду Александропольский договор от 2. XII. 1920 г.) является не насильственным миром, а миром, основанным на праве народов на самоопределение, и мы пожелали аннексировать лишь территории с турецким населением...» (258, т. III, с. 397). 12 января 1921 г. Г. Чичерин писал И. Сталину, что турки ведут переговоры с дашнаками и могут вновь стать во главе власти. Действительно, с осени 1920 г. Антанта, а также турецкие агенты вели определенную работу в пользу создания буржуазной федерации кавказских республик под протекторатом Турции. В декабре 1920 г. Бекир Сами-бей, войдя в Тифлисе в сговор с дашнакскими деятелями, льстил им, говоря, что новая Турция хочет исправить прежние ошибки в отношении армян, ищет с ними «модус вивенди» и якобы готова даже уступить Армении Карс, Ван, Алашкерт, лишь бы она, объединившись с остальным Кавказом, освободилась бы от зависимости России. Это было не случайно. В иностранной прессе были распространены злостные слухи о том, что в Турции намечается «новая ориентация» (258, т. III, с. 468). В то же самое время Керзон и Ллойд Джордж созвали в Лондоне конференцию с участием кемалистской Турции, дабы воспользоваться назревающим вокруг Александрополя и других армянских земель советско-турецким конфликтом и предотвратить нормализацию отношений между Советской Россией, Советской Арменией, с одной стороны, и Турцией, с другой. Позднее Ллойд Джордж предлагал тому же Бекир Сами-бею повернуть турецкие вооруженные силы против Советской России, захватить Закавказье и Баку. Турецкий дипломат был согласен. «Не без чувства глубокого разочарования мы приняли к сведению, что Вами не было принято наше предложение о посредничестве между Турцией и Арменией...» — 13 января 1921 г. заявлял Г. Чичерин в ноте НКИД Министерству иностранных дел Турции (258, т. III, с. 484). Воспользовавшись февральской авантюрой дашнаков (1921 г.), Турция продолжала свою антиармянскую политику. В то время, когда прибывший в Москву народный комиссар иностранных дел Советской Армении А. Бекзадян вел переговоры с Г. Чичериным о вопросах, относившихся к Советской Армении, радиограмма сообщила позорную весть о создании «Комитета спасения» во главе с Симоном Врацяном. Турецкая сторона, воспользовавшись фактом восстановления в Ереване власти дашнаков и тем обстоятельством, что с последними у них есть заключенный 2 декабря 1920 г. Александропольский договор, потребовала, чтобы представитель Советской Армении не принимал участия в работе конференции, значительная часть повестки дня которой должна была относиться . к самой Армении. Представители Советской Армении не приняли участия в заключении советско-турецкого договора 16 марта 1921 г. Хотя по Московскому договору грабительский Александропольский договор был объявлен недействительным, но 24.920 кв. верст территории бывшей Российской империи. (Карсский округ, Ардаганский округ, Кагызманский округ, Ольтинский округ, Артвинский округ, Южная часть Батумского округа, Сурмадийский уезд Эриванской губернии) остались Турции. Причем Сурмалийский уезд (3.241 кв. верста.) никогда не входил в состав Османской империи. Река Ахурян стала пограничной. В договор была внесена особая статья (Ш), по которой Нахичеванская область должна была образовать «автономную территорию под протекторатом Азербайджана при условии, что Азербайджан не уступит протектората третьему государству» (258, т. III, с. 598-599). Как отмечается в «Дипломатическом словаре», с окончанием национальной войны (1919-1922) внешняя политика Турции стала терять антиимпериалистический характер, а затем и вовсе утратила его. По мере развития этого процесса изменилась и дипломатия Кемаля. Некоторые его выступления свидетельствовали о постепенном сближении Турции с империалистическими державами» (258, с. 776, 779). Турция продолжала свою агрессивную политику в отношении Закавказья и после заключения Московского договора. Только после неоднократных предупреждений со стороны Советской России и Советской Армении 22 апреля 1921 г. турецкие войска наконец были выведены из Александрополя. 13 октября 1921 г. в Карсе при участии РСФСР был заключен договор между Арм. ССР, Аз. ССР и Груз. ССР с одной стороны, и Турцией — с другой. Этот договор повторял положения Московского договора. Советский историк А. Хейфец пишет, что в Анкаре думали о «мирном присоединении» всего Советского Азербайджана к Турции. Полпред Азербайджанской ССР в Анкаре И. Абилов 8 ноября 1921 г. сообщал наркому иностранных дел республики М. Д. Гусейнову: «Среди некоторых турецких кругов все еще преобладают пантюркистские идеи... На устроенном мною небольшом вечере компочтел в конце своей пантюркистской речи выразил желание в скором будущем видеть в анкарском парламенте и депутатов Азербайджана» (366, с. 28). 30 ноября 1920 г., на следующий день после установления Советской власти в Армении, в бакинской газете «Коммунист» была напечатана статья главы правительства Советского Азербайджана Н. Н. Нариманова под заглавием «Мы не позволим...», которая была серьезным предостережением турецким агрессивным кругам, стремившимся осуществить свою захватническую политику не только в отношении Армении, но и мечтавшим о «присоединении» Азербайджана. «Мы не позволим этого, — сказано было в статье, — но если кемалисты втянутся в эту авантюру, то мы — рабочие и крестьяне красного Азербайджана, нещадно будет бить кемалистов до тех пор, пока они поймут наши цели, устремления... Мы не намерены навязывать коммунистический строй никому, но уничтожить наш строй в нашем даме мы не позволим никому». Как пишет А. Кадышев, по неполным данным, осенью 1920 г. в оккупированных турками районах Армении погибло 198 тыс. человек. Турки награбили и уничтожили имущества на 18 млн. рублей (золотом) (280, с. 753). Оккупация территории Армении турецкими войсками как в 1918, так и в 1920-1921 гг. — самое наглое нарушение элементарных норм международного пpaвa. Действия кемалистских захватчиков ничем не отличались от насилий и массовых убийств, организованных младотурками против армян (263). Об агрессивной антинародной сути политики Мустафы Кемаля в примечаниях к 54-му тому Полного собрания сочинений В. И. Ленина читаем: «...Наступавшие турецкие войска по мере своего продвижения изгоняли мирных жителей, разоряли населенные пункты, организовывали армянские погромы. Турецкое правительство решило воспользоваться авантюристической политикой дашнаков, чтобы захватить территорию Армении. Война довела Армению до крайних пределов разорения и поставила население страны перед опасностью полного уничтожения» (198, т. 54, с. 716-717). 6 июня 1921 г. дипломатический корреспондент английской газеты «Дейли телеграф» сообщал, что в Каракилисе (ныне Кировакан) представитель американского комитета Чарльз П. Грант в сопровождении нескольких людей посетил село Агбулах, неподалеку от которого было обнаружено 12 тыс. трупов. Это были в основном изувеченные тела детей. Турецкие изверги вырезали ножами и мечами беженцев из Карса и Александрополя в начале 1921 г. (409, с. 151-152). Западноармянский правовед Шаварш Торикян в своей работе «Армянский вопрос и международное право» в отдельной главе (9, «Нарушение международного права националистической Турцией») показывает, что турецкий «национальный обет» попрал жизненные интересы армянского народа, его право на самоопределение. Он упоминает о событиях в Карсе, Александрополе, избиениях пленных армян, «преступлении против военнопленных», «насильственном переселении», нарушении статей Лозаннского договора относительно уважения прав национальных меньшинств и т. д. (67, с. 173-189). После войны в Киликии собралось около 125 тыс. армян. В Зейтуне, Аджне, Адане, Мараше, Дёрт-Йоле, Джебел-Myce были начаты восстановительные работы. Однако турецкие националисты огнем и мечом воспрепятствовали попытке армян возвратиться в родные места. В январе 1921 г. в первом номере бельгийского литературно-политического журнала «La Flambeau» очевидец опубликовал описание злодеяний кемалистских убийц в отношении армян Мараша в феврале 1920 г. (100). Содержание этого материала не оставляет сомнений в том, что 6 тыс. армян стали объектом турецкого каннибализма. В посвященной армянскому народу монографии, которая в 1920 г. вышла в свет в Лондоне на английском языке, видный историк Никогайос Адонц отмечал, что союзные войска аннексировали Mecопотамию и Сирию, французские генералы увлечены любовными похождениями и ведут с турецкими националистами соглашательскую политику за спиной армян (386, с. 7, 8). Друг и последователь Жана Жореса социалист Томас резко критиковал позицию Франции в вопросе о Киликии, поскольку Франция по существу оставила армянское население этой провинции на произвол судьбы (532, с. 49). 20 апреля 1922 г. ВНСТ приняло закон, по которому кемалистское правительство присвоило себе движимое и недвижимое имущество и богатства армян Киликии. Киликийский патриарх Завен, предводитель армянских протестантов Зеноб Безджян и глава католиков епископ Жан Назлян обратились 4 июня 1922 г. к председателю Лиги Наций, прося помощи и защиты. Но тщетно. Кемалистская Турция прибрала к рукам добро, веками создаваемое потом и талантом армянского народа. С 4 по 8 июня 1922 г. в Праге была созвана международная конференция, посвященная национальным меньшинствам. Произошли бурные дебаты. В одной из принятых резолюций было сказано, что Лига Нации должна гарантировать безопасность национальных меньшинств Малой Азии, Армении, Сирии (572, с. 10). Участники конференции констатировали факт наличия 800 тыс. армян в Стамбуле, Измире, в различных частях Малой Азии и Сирии и призывали принять все меры для их спасения (572, с. 79). Единомышленник великого гуманиста Фритьофа Нансена А. Крафт-Боннар писал, что «турецкому правительству, вынесшему приговор уничтожения армянскому народу, мы противопоставляем право этого народа на жизнь, потому что он существует, потому что он сопротивляется, хочет жить» (474, с. 7). В октябре 1921 г., заключив соглашение с Мустафой Кемалем, французские колониалисты «покинули своих армянских друзей на юге Турции» (543, с; 74). В декларации, подписанной 22 ноября 1921 г. представителем Франции Франклином Буйоном, гражданскими и военными представителями кемалистской Турции Хамди-беем и Мухетдин-пашой, христианам гарантировалось право на жизнь. Турецкие власти обещали уважать пропуска, выданные армянам французами. Были даны также многочисленные обещания относительно свободного передвижения и торговли. Но спустя некоторое время, позабыв опубликованное в Адане заявление, французы оставили армян Киликии па произвол палачей. 25-27 октября 1922 г. Национальное собрание Франции обсуждало вопрос о национальных меньшинствах в Турции. Некоторые ораторы пытались найти выход для решения судьбы греков, армян и других христиан. Депутат Рене Дюон присоединил свой голос к требованию Моты, Роберта Сесиля, бывшего президента Франции Гельвециуса о создании на исконных армянских землях очага для армян. Он призывал председателя Национального собрания поддержать эту постановку вопроса (534, с. 47-49). А депутат Эдуард Сулнер заявил: «Гурция — великая мусульманская страна». Он призывал к осторожности по отношению к мусульманскому миру, в частности к Турции, Мустафе Кемалю. А. Крафт-Боннар охарактеризоват решения Лозаннской конференции как «последний акт невообразимой несправедливости». Обещания не были выполнены, армянский народ стал жертвой вероломства, договор (речь идет о Севрском договоре августа 1920 г. — Дж. К.) был попран. Несправедливость была абсолютная, как заключал он (474, с. 20-21). Вскоре возникли трения между М. Кемалем и его ближайшими иттихадистами-приспешниками. Главари младотурок были обвинены как в государственной измене, так и в уголовных преступлениях — в воровстве и грабежах.. Низвергся поток взаимных обвинений. «Покушение в Измире стало поводом для того, чтобы Кемаль без страха очернил бывших главарей Иттихада...» (136, № 80, 1926). Организаторы покушения в ходе судебного процесса предали гласности факты, раскрывающие сущность тюркизма. В ходе обысков были выявлены старые и новые документы, доказывающие, что Иттихад вел подрывную деятельность для свержения власти М. Кемаля. Агенты и шпионы наводняли Стамбул, Измир и провинции. Было доказано, что вернувшиеся из мальтийской ссылки иттихадисты в течение четырех лет подряд (1922-1926) плели сети заговора. Извлекались старые бумаги для сведения новых счетов. В ноябре 1921 г., например, Азми-паша в письме, посланном из Берлина Назым-паше в Стамбул, отмечал, что «от Мустафы Кемаля мы обязательно потребуем отчета, но сейчас не время» (136, № 61, 1926). В случае успеха переворота они планировали вырезать и ограбить армян и греков, проживающих в Константинополе и провинциях» (136, № 68-69,1926). Перед судом предстали К. Карабекир и Али Фуад Джебесой — вчерашние самые близкие соратники Мустафы Кемаля. В Измире был вздернут на виселицу ряд младотурецких деятелей. Шестнадцать членов партии «Иттихад ве теракки» были отданы в Анкаре под суд. Среди них были Джавид-бей, Назым-бей, Мидхат Шукри. Во время судебного процесса 1926 г. было доказано, что Энвер вывез в Европу крупный бриллиант для продажи. Из награбленных Иттихадом денег 1,5 млн. долл. золотом было вложено в швейцарские и голландские банки на имя Бехаэтдина Шакира, Мидхата Шукри, доктора Назыма и других. После того, как они переехали в Европу, эти деньги были поделены между несколькими руководящими деятелями и вложены в торговые предприятия (136, № 64, 1926). Суд Анкары приговорил к смертной казни бывшего министра финансов Джавид-бея, бывшего министра образования Назым-бея, бывшего депутата Хильми-бея, бывшего секретаря Иттихада Наил-бея. Черкес Мехмед Ариф-паша поместил в дашнакской газете «Усабер» в Каире письмо, в котором дает следующие характеристики младотурецким деятелям. По его оценке, Рюшти — «ужасный ненавистник армян». Считая Шукри самым дорогим человеком для Талаата, он называет его «бессердечным организатором и исполнителем армянской резни и ужасов». Джанполада он называл разбойником, «самым любимым орудием» Талаата, «oргaнизатором избиений и ограблений армянского населения в Анатолии» (136, № 68-69). Поистине, республиканская Турция сотрясалась от острых классовых противоречий. Путь прогресса был очень труден. Коммунисты были на нелегальном положении. Внутренние реакционные силы противились политике реформ. Иттихадисты стремились подорвать изнутри основы новой власти. Их поддерживали секретные службы иностранных держав. Именно в таких условиях власть националистов прибегала к жестоким действиям, применяла крайние меры наказания для защиты и укрепления своих позиций. Вот почему на эшафот должны были взойти также вчерашние единомышленники и временные попутчики. Кемалисты осудили 49 иттихадистов. Прокурор обвинил их в вовлечении Турции в войну, покушении на М. Кемаля и попытке организации государственного переворота. Характерно, что, обвиняя своих политических соперников, кемалисты вновь вспомнили армянскую резню, предав забвению, однако, и свои, и сидевшего тогда на скамье подсудимых К. Карабекира антиармянские «подвиги» осенью 1920 г. (136, № 80, 1926). были наказаны соперники Мустафы Немаля, иттихадисты, но не тюркизм и пантюркизм. Антиармянская политика кемализма продолжалась и в 20-е и 30-е годы. На Лозаннской конференции, а также после нее турецкая государственность придерживалась подчеркнуто антиармянской линии, причиняя вред интересам Советской Армении и рассеянных по всему свету армянских беженцев. В своей книге, посвященной «мандату Армении», Джеймс Джидней на основе документов показал, что государство, владеющее мандатом, обязалось бы выявить и наказать организаторов и всех виновников трагедии западных армян. Особо подчеркивалось, что Турция обязана возместить Армении за все убийства и разрушения (445, с. 81-82). Государство-мандатарий должно быть ответственным за упразднение турецкой администрации, разоружение населения, наказание виновников резни; урегулирование проблемы переселенцев-армян, вновь вернувшихся на земли, оставленные ими во времена Хамида и младотурок, освобождение христианок из гаремов, получение возмещения от турок за разрушенные школы, церкви, монастыри. Каждый человек армянского происхождения мог в течение пяти лет вновь обрести свою национальность. Таким образом, устанавливался порядок, по которому люди, насильственно переменившие веру, могли безбоязненно вернуться в лоно собственной нации. Кемалисты продолжали враждебную линию своих предшественников по отношению к армянскому народу как внутри страны, так и за ее пределами. Один из турецких шовинистов публично выражал сомнения на страницах газеты «Вакит» в связи с репатриацией армянских беженцев в Советскую Армению. В этом он усматривал враждебную по отношению к Турции акцию (59, № 10, 1925). В годы правления Мустафы Кемаля активную роль играл также небезызвестный Текин Альп, некогда любимый младотурками. Напомним, что под этим псевдонимом скрывался родившийся в 1883 г. в Салониках дёнме Моис Коен, который в Европе стал активным пропагандистом младотурецкой теории и практики. Кемалистское правительство по примеру младотурок продолжало публиковать его пантюркистские труды. В 1928 г. в Стамбуле вышел в свет сборник его статей под названием «Политика отуречивания». Это был призыв к турецкому правительству окончательно отуречить всех жителей страны. В 1936 г. Текин Альп опубликовал книгу «Кемализм». Это была хвалебная ода личности Мустафы Кемаля. Автор признавал, что идеи и дело тюркизма находятся в надежных руках. В 1944 г. вышла в свет самая вызывающая книга Текин Альпа — «Турецкий дух», где с позиций расовой исключительности выдвигались идеи возвеличивания «роли» турецкой нации, сплочения под ее эгидой других народов, восстановления «славы» султанов, Османской империи. Как рассказывала вдова Талаата Айрие-ханум, Мустафа Кемаль охарактеризовал этого младотурецкого лидера следующим образом: «Знаете, Айрие-ханум, у меня нет вражды к Талаат-паше. Не считаю его виновным в нашем участии в первой мировой войне, мы вынуждены были принять в ней участие. В деле переселения национальных меньшинств, пытавшихся нанести нам удар в спину, паша во время войны за независимость принес нам большую пользу» (110, 7. XII.1982). А вот что говорил соратник Мустафы Кемаля Рыза в 1936 г. (в то время он был секретарем правящей Народно-республиканской партии): «Мы искренне желаем, чтобы армяне стали настоящими турецкими гражданами... Националистическая Турция стремится вырастить полноценных турецких граждан. Армянам остается лишь облегчить наше дело. Это правда, мы националисты, но не расисты, как некоторые другие». Отметив, что «армяне везде осуждены на ассимиляцию», он продолжал: «турки стремятся создать «единую нацию» и... армяне должны участвовать в осуществлении этой высокой цели» (275, с. 47). В 20-е .и 30-е годы кемалисты уничтожали курдов с той же жестокостью (227), с какой султан уничтожал греков, армян и болгар. Созданные ими «трибуналы независимости» вешали, расстреливали, арестовывали тысячи людей. 46 курдских руководителей были повещены на площади Диярбакыра (394, с. 223). Гонения против курдов продолжаются и поныне. Пантюркизм оживился в годы активизации гитлеровского фашизма в Европе и войны с Советским Союзом. Пантюркисты установили связи как с немецкими фашистами, так и с империалистическими кругами Италии и Японии, пытаясь с их помощью осуществить свои бредовые планы. Вот что писал по этому поводу Джемаль Нури: «Если Япония вступит в соглашение с исламом, ...история начнет свой новый период» (355, с. 73). В 1935 г. Нихаль Атсыз опубликовал свою реакционную книжонку под названием «Коммунистическому Дон-Кихоту — пролетарскому товарищу Назыму Хикмету», в которой самым наглым образом делал нападки на коммунистов и все демократические силы Турции, клеветал на Советский Союз (238, с. 102-103). В это же время Кемаль Ататюрк заявлял: «Не следует забывать, что самым злостным врагом турецкого мира является коммунизм». Кое-кто из историков пытается доказать, что эти слова ему приписываются, что якобы он не говорил этого (238 с. 05). В конце 20-х годов «Правда» писала, что у кемалистов «налицо трогательная дружба с фашистской Италией», что «кемализм находится теперь в процессе полного срастания с международным империализмом» (26, XI. 1929). «Стремясь снискать благоволение иностранного капигола, — отмечал журнал «Коммунистический Интернационал», — перерожденный кемализм становится в позу антипода СССР. Всюду в своей внешней политике кемализм старается подчеркнуть, что он ничего общего не имеет с Советами» (№ 36-37, 13. IX. 1929, с. 46-55). Журнал указывал, что «кемализм» перерождается в «младотуркизм», что кемалисты, подобно младотуркам, мечтают о захвате Азербайджана, об упрочении пантюркистского владычества на Советском Востоке. Действительно, с середины 30-х годов Турция целиком и полностью примкнула к капиталистическому Западу, в 1936 г. на конференции в Монтре она по существу шла на поводу у антисоветизма. Как пишет советский турколог Э. Гасанова, «полностью исчезает идеологический «нейтралитет» турецкого правительства. При попустительстве и прямом поощрении со стороны властей в стране развернулась разнузданная пропаганда антикоммунизма, а с началом второй мировой войны антикоммунизм приобрел явно открытый антисоветский характер» (238, с. 103). Созданная еще в 1919 г. в Стамбуле «турецко-мусульманская лига», сплотившая вокруг себя как младотурок, так и враждебно настроенных против Советского Союза эмигрантов-отщепенцев, просуществовала под различными названиями до 1937 г. В последние годы своего существования организация носила название «Союз туркестанской молодежи». В 1941 г. пантюркисты сменили вывеску. Их организация стала называться «Лига турецкой культуры» (220, № 10-11. 1944, с. 80-81). В 1943 г. они выпустили в свет «Исламо-турецкую энциклопедию» — многотомное расистско-националистическое издание. В июле 1941 г. в 11-м номере турецкого журнала «Бозкурт» («Серый волк») была напечатана статья «Тюркизм ожидает» — с картой будущего «Великого Турана», в состав которого были включены Советское Закавказье и Средняя Азия. В журнале «Чинаралты» пантюркистские поэты восклицали: «Турки завоюют Кавказ и Крым и прогонят врагов», «настанет день, когда турецкая нация разрушит крепости Кавказа, Крыма, Бухары» (220, № 10-11, 1944, с. 81-83). 5 августа 1942 г. фон Папен писал в Берлин, что турецкое правительство проявляет чрезвычайно большой интерес к своим соплеменникам, «в частности по отношению к туркам Азербайджана». Посол подчеркивал, что турки вспоминают и анализируют события 1918 г., мечтают о захвате Азербайджана и бакинских нефтяных промыслов. Он сообщал, что с этой целью был создан особый комитет, который разрабатывал обстоятельные планы присоединения к Турции Азербайджана, Ирана и побережья Каспийского моря. Впоследствии, когда нацистские армии рвались на восток, в том же тоне, но уже публично выступил турецкий премьер-министр Шукри Сараджоглу (577, с. 358). В январе 1944 г. в Анкаре крупным тиражом вышла в свет книга «На пути национализма» на страницах которой турецкий национализм сравнивался с фашизмом, содержались призывы напасть на Советский Союз (220, № 10-11, 1944, с. 84). Историческая победа Советских Вооруженных сил над фашистскими ордами под Сталинградом умерила аппетиты пантюркистов в отношении Советского Союза. Они вынуждены были довольствоваться лишь болтовней о великом Туране.

Дополнительная информация:

Источник: Сокращенный перевод с армянского языка монографии Джона Киракосяна “Младотурки перед судом истории”. Ереван, Издательство “Айастан”, 1986г.

Предоставлено: Маня Авакян Отсканировано: Агарон Авакян, Мушех Мушехян Распознавание: Анна Вртанесян Корректирование: Анна Вртанесян

См. также: Арман Киракосян. Заключительная статья к русскому переводу монографии Джона Киракосяна «Младотурки перед судом истории»