Овсепян Айк Александрович
| Овсепян Айк Александрович | |
| |
| Дата рождения: | 19.01.1891 |
| Место рождения: | Башкадыклар, Турция |
| Дата смерти: | 1937 |
| Краткая информация: Заместитель начальника Главного политического управления Красной Армии (1935-1937) | |
Биография
«Овсепян Айк Александрович (19.1.1891, с. Башкадыклар (Карсская обл.) – 1937), военный деятель, армейский комиссар 2-го ранга. Член РСДРП (с весны 1917 – РСДРП(б), с 1918 – РКП(б), с 1925 – ВКП(б), с 1952 – КПСС. – Г. М.) с 1913 г. Окончил Московскую Лазаревскую семинарию (1911) и медицинский факультет Московского университета. В годы Первой мировой войны (1914-1918) служил на Кавказском фронте. С 1922 г. комиссар и начальник политотдела Армянской стрелковой дивизии. В 1925-27 гг. – заместитель начальника политуправления Кавказской армии. В 1927 г. избирается первым секретарем ЦК КП(б) Армении. В 1928 г. назначается в Приволжский военный округ заместителем, первым заместителем начальника политуправления. В 1929— 37 гг. – начальник отдела, заместитель, первый заместитель начальника Главного Политического Управления Красной Армии. Член ЦИК Закфедерации. Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно».
«Краткая Армянская энциклопедия» в 4 томах, т. З, стр. 414, Ереван, 1999 г. «Кто есть кто: армяне», Биографическая энциклопедия в 2 томах, т.1, стр.686, Ереван, 2005 г.
Дополнения к биографии:
Айк (Гайк) Алексанович (Александрович) Овсепян (Осепян) в 1918-20 гг. работал в Комиссариате национальностей и здравоохранения РСФСР. В 1921-22 гг. – секретарь Александропольского уездного комитета КП(б) Армянской ССР. В декабре 1922 г., уже будучи начальником политотдела Армянской стрелковой дивизии, избирался делегатом I съезда Советов, на котором была утверждена Декларация о создании СССР. Был делегатом XIII (1924) съезда РКП(б), XIV (1925) и XV (1927) съездов ВКП(б). Награжден орденом Красного Знамени.
Айк Овсепян родился в семье священника села Башкадыклар Тер-Алексана. По другим источникам, появился на свет не 19 января, а 19 июня 1891 года.
Окончив в 1901 году местную приходскую школу, где Закон Божий вел его отец, Айк поступает в классное отделение Лазаревской гимназии в Москве. Бурный 1905-й сводит его здесь с Александром Мясникяном и поэтом Вааном Терьяном, одержимыми идеями большевизма. Основательная подготовка позволила 20-летнему Айку успешно сдать экзамены в Московский университет, в стенах которого он близко сходится с только что вернувшимся из эмиграции профессиональным революционером Варламом Аванесовым. Там же их дружба с Терьяном стала крепнуть.
С университетским дипломом медика Овсепян, статный мужчина чуть выше среднего роста, едет на Кавказский фронт, знакомится с Асканазом Мравяном, сотрудничает с газетой «Пайкар» («Борьба»). Однако в Тифлисе задержаться ему не удается: получает назначение в крепость Карс – гарнизонным врачом.
В феврале 1916 года вместе с русской армией он вступает в Трапезунд (Трапизон) - город-порт на южном побережье Черного моря.
На въезде в Трапезунд Овсепян видел толпы несчастных, второпях покинувших родные места, босых и голодных – стариков, женщин и детей, страждущих спасения. Эти волны избежавших турецкого ятагана армян катились на северо-восток, к России.
Февральская революция 1917 года внесла сумятицу в умы солдат и портовых рабочих Трапезунда. Одни кинулись в объятия к меньшевикам, другие – к эсерам, третьи – к большевикам. Овсепян и его товарищи по партии сумели четко и ясно изложить им суть позиции большевиков: остановить войну, землю передать крестьянам, установить 8-часовой рабочий день. В результате в Трапезундском Совете рабочих и солдат большевики получили большинство голосов. Воодушевленные успехом, они начинают издавать газету «Наш путь», а вслед за этим приступают к созданию Трапезундского комитета РСДРП(б), в состав которого входит и энергичный Овсепян. Тот же комитет избирает его делегатом на II съезд Кавказских краевых организаций РСДРП(б), который проходил 2-7 октября 1917 года в Тифлисе. Овсепян жадно впитывает в себя доклад «О текущем моменте» страстного трибуна Степана Шаумяна, вошедшего в историю большевизма как «Ленин Кавказа». Просит слово и Овсепян: «Мы в Трапезунде издаем тиражом в 2 тысячи экземпляров свою газету, которая выдержана в духе интернационализма. Она завладевает умами солдатских масс».
В ноябре 1917 года, по его возвращении из Тифлиса, большевики Трапезунда берут власть в свои руки и объявляют в городе советскую власть. В эти горячие дни в его голове и зреет идея создания армянской партии большевиков. Он и его товарищи в конце ноября получают от ЦК РСДРП(б) добро на это и... необходимую сумму денег от Ленина. В январе 1918 года Овсепян снова в Тифлисе, где месяц спустя эта партия во всеуслышание заявит о себе. Айк Овсепян становится первым секретарем ЦК созданной Коммунистической партии Армении (К.п.А.). Предпосылкой для основания К.п.А., по замыслу лидеров РСДРП(б), было коммунистическое вторжение в Западную Армению во имя воссоединения ее с Арменией Восточной. Тем паче, что к этому времени, благодаря активной работе руководителей Комиссариата по армянским делам Варлама Аванесова и Ваана Терьяна, уже обнародован был Декрет «О Турецкой Армении», побудивший большевиков к проведению активной политической работы среди беженцев-армян.
В начале марта К.п.А. в Тифлисе обзаводится своим печатным органом - газетой «Кармир орер» («Красные дни»), выпустив за месяц 14 номеров. В первом же номере она поместила сообщение об учреждении К.п.А. как таковой, там же опубликовала декларацию-манифест о самоопределении Армении. В 11-ти апрельских номерах газеты, переименованной в «Кармир дрошак» («Красное знамя»), броско были поданы в переводе на армянский «Манифест коммунистической партии» Маркса–Энгельса и «Песнь о буревестнике» Максима Горького.
Члены К.п.А. (по разным источникам их насчитывалось от 100 до 1500 человек) были направлены в города Западной Армении, где еще стояли русские войска, для записи добровольцев в части формируемой Армянской социалистической Красной Армии.
Поспешный и ничем не обоснованный отход русских войск с занятых в ходе Первой мировой войны территорий Западной Армении свел на нет гарантии по реализации Декрета «О Турецкой Армении» и вследствие этого какую бы то ни было возможность для К.п.А. развернуть там свою деятельность.
Не удалось партии удержать свои позиции и в Тифлисе, где в конце мая 1918 года к власти пришли грузинские меньшевики. Они распорядились арестовать руководство К.п.А. и запретить газету «Кармир дрошак». Активисты партии потянулись на Северный Кавказ, где было разбросано немало анклавов с компактным проживанием армян. На время осев во Владикавказе, после все они перебрались в Москву. Так, волею случая, Айк Овсепян и очутился в столице Советской России, где партия предложила ему потрудиться на другом поприще – заведовать отделом печати в Комиссариате по армянским делам, позже доверив ему там же должность секретаря.
Голод и эпидемии начала 1919-го в Поволжье вынуждают РКП(б) бросить туда своих испытанных в деле активистов. Овсепян, деля с народом его беды, несет в массы «торжество ленинских идей», искренне веря в них.
Прознав о сформированном на территории Республики Армения (там еще правили дашнаки) Армянском комитете (Арменком) РКП(б), Айк Овсепян 3 ноября 1919 года доводит до сведения вождя революции Ленина, что он добровольно покидает ряды К.п.А., слагает с себя полномочия ее первого секретаря, целиком и полностью отдавая себя в распоряжение ЦК РКП(б). Когда же в Армении победила советская власть, многие из видных деятелей распавшейся к тому времени К.п.А. потянулись в Армению, заняв там ответственные посты. Весной 1921-го РКП(б) отряжает в Армению и Овсепяна, где его избирают секретарем Александропольского уездного комитета партии.
Оставленный турецкими оккупантами уезд представлял собой жалкое зрелище. Александрополь лежал в руинах, села были разорены, школы сожжены, плодородная долина Ширака поросла бурьяном. Куда ни глянь – одни беженцы да сироты. Вот что досталось Овсепяну. Первым делом он открывает партшколу и набирает туда будущих строителей новой жизни. Лекции в школе читает сам, привлекая партактив. Слушателям особенно полюбился Айк Гюликевхян, завотделом агитации уездкома. Директором школы и заведующей женским отделом уездного парткома Овсепян назначает Лизу Геворгян, свою давнюю знакомую, работавшую во время турецкой оккупации в здешнем подполье. Вскоре они создают семью. Елизавета Фадеевна, член РСДРП(б) с 1917 года, значилась в списке делегаток проходившего в Баку I съезда женщин-коммунисток Востока под номером 1.
27 сентября 1922 года Овсепян вновь облачается в военную форму, но уже не военврача, а в комиссарскую кожанку, став начальником политотдела Армянской стрелковой дивизии. В январе 1923-го его повышают до комиссара дивизии.
Комдив Андрей Мелик-Шахназаров, в прошлом подполковник царской армии, поднявший своих солдат в дни Майского восстания 1920 года против дашнакских сил, вместе с комиссаром Овсепяном отправляет в 1924-м на учебу в Ленинград на высшие курсы кавалерийских командиров Ованеса (Ивана) Баграмяна, комполка, и Сергея Карапетяна, командира эскадрона, с семьями. Будущие маршал и генерал учились там вместе с Жуковым, Рокоссовским и Еременко, ставшими маршалами Советского Союза, как и Баграмян.
Денег у наших не было, они порядком намучились, пока Мелик-Шахназаров и Овсепян в апреле 1925 года не походатайствовали за них перед председателем Совнаркома Армении Сако Амбарцумяном. Тот на прошении обоих чиркнул: «Выдать единовременно каждому по 100 рублей». Это помогло им продержаться до осени. Потом они вернулись в свою дивизию.
В 1925 году Овсепяна переводят в Тифлис заместителем начальника политуправления Краснознаменной Кавказской армии. Здесь у них с Лизой рождается сын Володя.
6 июля 1927 года, когда Ашот Ованнисян был уже отставлен от дел, пленум ЦК КП(б) Армении избирает Айка Овсепяна первым секретарем. Тот же пленум назначает секретарями ЦК Кузнецова и Гюликевхяна, который с Овсепяном работал в Александрополе.
Овсепяна, пробывшего всего 9 месяцев на посту первого секретаря ЦК КП(б)А и чуть более года заместителем начальника политуправления Приволжского военного округа, осенью 1929-го партия перебрасывает в Политуправление Рабоче-крестьянской Красной Армии (ПУР РККА), где он занимает должность начальника отдела агитации и пропаганды.
1930-й объявлен годом коллективизации и борьбы с кулачеством. На этот «фронт» мобилизуют 25 тысяч передовых рабочих. В армии клич партии подхватывают 10 тысяч младших офицеров и партактивистов. Подготовкой их в специально созданных в армейских частях «сельхозтехникумах» и отправкой на места ведает Овсепян. В ноябре того же года ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ принимают совместное решение об организации комсомольских ячеек в РККА. Ложится на плечи Овсепяна и эта работа. В скором времени справившегося с заданиями партии Айка Александровича ставят заведовать самым важным участком в Политуправлении – орготделом.
В 1931-34 гг. ПУР издает ежемесячник «Партячейка РККА», позже он будет переименован в «Коммунист РККА». Первым и бессменным редактором этого печатного органа в течение шести лет будет Айк Овсепян. Все те годы он возглавляет партком Наркомата обороны (НКО), облеченный правами райкома партии. В воинских частях этого вездесущего ленинца больше знали как первого секретаря Центрального бюро. Овсепян созывает в Кремле несколько всеармейских совещаний жен командного состава. Полюбившееся народу выражение «боевые подруги» пошло гулять по стране с его легкой руки.
Осенью 1933-го, когда в Кавказской Краснознаменной армии начались межнациональные трения, загасить их Наркомат обороны направил «агитдесант» во главе с Овсепяном. Он побывал всюду, «усмиряя» страсти, а заехав в Армению, пообщался с солдатами и командирами воинских частей Еревана, Караклиса и Дилижана, разъясняя необходимость взаимопонимания между военнослужащими разных национальностей. Оставаясь же наедине с соотечественниками, предпочитал беседовать с ними на родном армянском.
В 1935-м Овсепян - уже заместитель начальника ПУР РККА Яна Гамарника, который был еще и первым замом наркома обороны. 20 ноября того же года решением ЦИК и Совнаркома обоим присваивают высшие военно-политические звания: Гамарнику – армейского комиссара 1-го ранга под номером 1, а Овсепяну – под тем же номером – армейского комиссара 2-го ранга. А еще в ноябре 1934 года постановлением Совнаркома Овсепян был введен в состав Военного Совета при НКО СССР.
Но тут началась активная «чистка» рядов коммунистов. По НКО все это осуществляла ленинистка жестких правил Елена Стасова. Дошла очередь и до армейского комиссара 2-го ранга. Стасова, выслушав его, сказала:
– У вас, товарищ Овсепян, завидная партийная биография. Изучив ваше личное дело, я узнала, что страна наградила вас боевым орденом. Орденом Красного Знамени! Да вот никто не видел его у вас на груди. У вас он есть, этот орден?
– Есть, – по-детски смутившись, ответил Айк.
– И что вы его не носите? Или вы думаете, что правительство сделало вам личный подарок?! Ошибаетесь! Вы обязаны носить эту награду. Люди должны знать, за какие заслуги Родина дала вам этот орден. Вы должны подавать пример подрастающим поколениям.
Надо же, до чего суровы были нравы!
Узы теплой дружбы связывали Айка Овсепяна с маршалами Советского Союза Михаилом Тухачевским, Василием Блюхером, армейским комиссаром 1-го ранга Яном Гамарником, московским архитектором Каро Алабяном. Нередко, собирая их у себя дома за чашкой чая, читал им стихи Байрона, Пушкина, Гейне, Лермонтова, Туманяна, Терьяна, Акопа Акопяна, сдабривая поэзию ариями из опер Чайковского, Глинки, Верди, Мусоргского, Спендиарова.
За ужином они позволяли себе обсуждать и Ворошилова с Буденным. Первого – как никчемного наркома обороны, а кавалериста – как противника наращивания броневой мощи РККА. Возможно, кто-то из них делился этими соображениями еще с кем-то, и кто-то, видимо, донес Сталину о «заговоре». В мае 37-го пошли аресты среди высшего комсостава РККА и ее ПУРа...
У Гамарника сдали нервы, и он пустил себе пулю в висок. Случилось это 30 мая. Если верить Блюхеру, в тот день они с Хаханьяном Г. Д., членом Военного совета Дальневосточного округа, пришли к наркому обороны Ворошилову по важному делу. Нарком был занят, и их направили к Гамарнику. Не застав того на службе, поехали к Овсепяну на квартиру. «Мы ушли от него, – признается Блюхер, – в 23 часа 30 минут, кажется. А в 23 часа 45 минут Гамарника не стало».
Той же ночью взяли Овсепяна.
На другой день после его ареста заседал Военный совет при НКО СССР.
Из стенограммы вечернего заседания 1 июня 1937 г.:
«Сталин. Осепян показывает, что его завербовал в 1932 г. Гамарник. У нас показания есть.
Ворошилов. Ну, я этого еще не знаю. Вы теперь можете себе представить положение, когда у меня один и другой зам – враг народа...»
«Кожанов. (командующий Черноморским флотом – Г. М.) Я читал показания врага народа Тухачевского, там ставится вопрос об отделении Украины. Якир (командующий войсками Киевского военного округа – Г. М.) там возглавил это дело..., чтобы Украину забрать и Черноморский флот в свои руки... Причем очень странным кажется разбор Гамарником этого дела... Никому не давал доклада по этому вопросу... Работники ПУРа (имеются в виду политуправленцы Черноморского флота – Г. М.) ...сильно поддерживались Осепяном. Ездил он туда частенько, Мустафин (замначальника политуправления Черноморского флота – Г. М.) крутил с ним...»
«Гринберг. Я являюсь начальником политуправления авиационной армии, важное соединение, а сколько в этом хозяйстве безобразий! К сожалению, мои сигналы замыкались на ком? На Осепяне – а черт его знал, что он враг. Не было такой привычки: Осепян Осепяном, а в ЦК сообщи. Этого у нас не было. Это плохо...Я ничего не нашел лучшего, как пойти и пожаловаться Осепяну... А он мне в ответ: «Ты говоришь глупости».
9-10 июня собрался актив центрального аппарата НКО СССР.
Из стенограммы заседания актива:
«Минчук. (Военный комиссар Химического управления РККА – Г. М.) Основные звенья химической службы... были засорены врагами... Писали Гамарнику письма и доклады. Была создана комиссия Осепяна. И ее решение опять пошло к Гамарнику, и совершенно понятно, почему мы не имели ответа».
«Круглов. (Ответственный работник ПУР РККА – Г. М.) ПУРом руководили два шпиона, два вредителя... Имея ряд сигналов, мы не пошли к наркому. Да нас и не пускали Гамарник и Осепян.
...В Генштабе имеется документ и схема. В ПУР РККА должен быть другой экземпляр со схемой. Второй экземпляр лежит, а схемы нет... Я убежден, это шпион Осепян украл.
...Эта барыня, жена Осепяна, член партии, садится в машину, заявляет беспартийному шоферу: сегодня арестован такой-то. На другой день – такой-то. Хорошо, товарищ честным оказался, написал заявление: какая же она коммунистка, раз об этом болтает? А я думаю, надо посмотреть глубже, к тому же муж ее шпион».
«Баранов. (Начальник Санитарного управления РККА – Г. М.) Осепян навязывает мне одного троцкиста, требует назначить его начальником санатория. Я брыкаюсь, говорю, что я не хочу троцкиста. Этот вопрос докладывается Гамарнику, и он говорит: «Нужно назначить! Тем более, что он когда-то был троцкистом, а теперь раскаялся...». Когда он туда явился, в нем сразу же признают троцкиста и начинают прорабатывать. Я ставлю вопрос перед Осепяном, что этого троцкиста нужно с работы снять. Осепян мне отвечает: «Подумаешь! Пусть прочитают речь товарища Сталина, то место ее, где он говорит о том, что если кто-то прошелся с троцкистом по одной улице, нечего его равнять с троцкистами».
...Закрытый дом отдыха в Архангельском был клубом наших врагов... Там все теперешние враги собирались: Аппога, Осепян, Фельдман, и чего только там не делали, противно было смотреть... Там были и выпивки, и что хотите».
«Обвинения», запротоколированные слово в слово, вскоре дали о себе знать...
21 июля 1937 года постановлением (№1167) Совнаркома СССР и приказом (№133) НКО СССР Овсепян был выведен из состава Военного совета.
В архиве президента Российской Федерации (АП РФ Оп. 24 Д. 411, стр. 23-27) хранится «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР» от 7 сентября 1937 года с пометкой: «За – Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Ежов». В «Списке» обреченных из 66 лиц герой моей зарисовки – «Осепян Гайк Александрович» – значится под номером 36. Злосчастный «Список» с грифом «1-я категория» (1-я категория означала расстрел, 2-я – 10 лет лагерей, 3-я – 5-8 лет) заверил «Начальник 8 отдела ГУГБ НКВД Ст. Майор Государствен. Безопасности Цесарский».
В том же «Списке» под № 46 оказался «Сафразбекян Геворк Садатович». Именно ему Овсепян в 1925-м передал свои полномочия комиссара Армянской стрелковой дивизии.
Воистину, неисповедимы пути Господни!
37-летний корпусной комиссар Сафразбекян, родом из Зангезурского села Брнакот, военно-политический советник РККА в Монголии, был арестован НКВД и доставлен в Москву. Садат Сергеевич, отец Геворка, в первой четверти XX века был известен как инспектор русской казенной школы-двухлетки в моем родном Горисе и близко знался с прадедом моим – Захаром Мирзояном.
Айк Овсепян был приговорен к ВМН (высшей мере наказания) 10 сентября 37-го (по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации). Расстрелян на Донском кладбище Москвы в тот же день, там и кремирован.
Реабилитирован посмертно. И почему-то дважды – 14.05.1955 и 07.07.1956.
К слову, в 1937-39 гг. были поставлены к стенке 3 командира из 3-х, включая А. П. Мелик-Шахназарова, и 4 комиссара из 5-ти в одной только Армянской дивизии.
Комиссар Айк Овсепян был до мозга костей верен идеям Ленина. На любом посту, куда бы его ни ставила партия, он оставался спартанцем, живя более чем скромно. Когда к нему, первому секретарю ЦК КП(б)А, по неотложному делу заехал Мелик Саргсян, знавший его еще с 1921 года, он нашел Айка Александровича в небольшой комнатке лежащим на солдатской кровати – с температурой, укрытым солдатским же грубой выделки одеялом. Кроме кровати и двух табуреток, в комнате не было ничего.
«Образ армейского комиссара 2-го ранга Г. А. Осепяна, – вспоминал маршал Советского Союза И. Х. Баграмян, некогда его подопечный, – это чудесный сплав коммунистической убежденности, высокой принципиальности и требовательности к себе, неуемной энергии и большого пропагандистского мастерства, помноженных на личное мужество и отвагу, поразительную скромность и удивительную доброту и сердечность».
Взгляды и пристрастия Айка Александровича разделяла и Елизавета Фадеевна, верная спутница жизни. В 1929-м, когда супругов перевели в Москву, она активно включилась в работу Московской парторганизации. 37-й год зацепил и ее. 18 лет лагерей она отсидела от звонка до звонка...
Вернувшись в Москву, отправилась на улицу Серафимовича, дом 2 (Дом правительства), в свою квартиру № 60, но там уже жили другие люди. И лишь соседка снизу, встретив ее на лестнице, обняв бедняжку, разрыдалась.
– Что с моим сыном? Где Володя?
– Тебе похоронка пришла на него, еще в 43-м. Пойдем ко мне, Лизочка, посидим – поговорим. У меня водочка есть.
Елизавета Фадеевна взяла в руки извещение Бауманского райвоенкомиссариата г. Москвы: «Ваш сын, красноармеец Владимир Айкович Овсепян, оставаясь верным воинской присяге в боях за Социалистическое Отечество, проявил героизм и мужество. Умер 15 марта 1943 г. от полученных ран». Сквозь увеличительное стекло нахлынувших слез, безутешная мать разобрала последние строки похоронки: «Родина благодарит вас, истинных патриотов Отечества, за воспитание достойного сына и смелого солдата». Откуда было знать военкому, что «истинные патриоты Отечества» были записаны во «враги народа»?!
Я выяснил, что в 1941-м 15-летний Володя, узнав об аресте родителей, подделал свидетельство о рождении и, приписав себе два года, попал-таки на фронт. Смертельную рану юноша получил в боях за Кавказ, сражаясь с немецкими егерями дивизии «Эдельвейс».
Елизавете Фадеевне страна положит персональную пенсию – за мужа, сына и за муки ее – и она с комсомольским задором будет все еще верить в партию и торжество ее дела, выполняя поручения местной организации КПСС. Имя Айка Овсепяна та же КПСС присвоит улицам в Ереване и Ленинакане (Александрополь, ныне Гюмри).
И на том спасибо...
Оставила ли новая Армения на домах тех улиц дощечки с его именем?! Достоверно известно лишь, что в 90-х годах XX века власти Еревана дали одной из улиц столицы имя академика АН Армянской ССР Ашота Ованнисяна, предшественника Айка Овсепяна на посту первого секретаря ЦК КП(б)А.
Сочинения
Достижения
Изображения
Я.Б. Гамарник, В.К. Блюхер и А.А. Овсепян. Москва, 1935
