Организация по изучению армянской архитектуры (RAA)
| Организация по изучению армянской архитектуры (RAA) | |
| (RAA) | |
| Вид заведения: | Научная организация |
| Дата основания: | 1982 - оф.зарегистр. в Германии. С 1988 - в Армении |
| Руководитель: | Самвел Карапетян - председатель |
Цель Организации по изучению армянской архитектуры (RAA) — выявление и изучение памятников армянского зодчества за пределами Армении, в первую очередь в Западной Армении и Киликии, а также в соседних странах — в Грузии, Азербайджане с Нахичеванской автономией, Иране и историческом Спюрке. Основные препятствия в работе — ограниченность материальных средств и политические препоны. Несмотря на это до 2005 года удалось предпринять 157 экспедиций: 61 в Западную Армению, 7 в Киликию, 41 в Арцах (включая освобожденные территории и Северный Арцах), 7 в Гугарк, 6 в Джа-вахк, 4 в Тбилиси, по 3 в Ахалцха и Картли, 2 в Кахети, 11 на левобережье Куры (Азербайджан) и 12 в Иран. Исследования проводились также в отдельных колониях Спюрка — в том числе в Индии, Иране, Судане, Сингапуре и др. Во время исследований были обнаружены многочисленные памятники — монастыри, церкви, крепости, мосты, родники, кладбища, хачкары, могильные камни, жилые дома и проч. Все они фотографировались, обмерялись, заносились на карту. Особое внимание уделялось памятным надписям, которые срисовывались и расшифровывались. За 2005 год были предприняты экспедиции в районы Вана (Гяваш, Арчак, Хошаб, Тимар), Сасуна (Хут, Брнашен), Басена, других областей Западной Армении, проведены исследования в Тайке (Джорджо Бавайн с супругой), Нахичеване (Стивен Сим), новые исследования были организованы в Хатраванке (Мартакертский район НКР). Из 220 тысяч фотографий в архиве общее число оцифрованных и записанных на лазерные диски фотографий превысило 71 тысячу. Из них только в 2005 году было записано 19434 снимка. В 2004 году был создан интернет-сайт ”Хранилище армянских архитектурных памятников” по адресу www.ARMENIAnarchitecture.am Одна из важных сторон деятельности общества — восстановление исторических армянских памятников. В течение 80-х годов по инициативе и при участии RAA были возрождены церкви Сурб Геворг и Ванаки Сурб Саркис в Тегеране, а также семь объектов на севере Ирана, в том числе монастырь Сурб Тадеос Аракял, Сурб Степаннос в Нахавке, Сурб Мариам Аствацацин в Цорцоре, часовня Сурб Сандухт, церкви сел Андреворди и Дарашамб. Начиная с 1990-х годов, семь объектов в Республике Армения и Арцахе — Сурб Хач в Апаране, церковь Сурб Минас в деревне Татев, монастыри Сагмосаванк, Сурб Саркис в Уши, Дадиванк и др. RAA принимает участие в научных конференциях, организует лекции и выставки в Армении и за рубежом, снимает фильмы, издает книги, брошюры, карты, календари. Уже изданы ”Армянские лапидарные надписи Кавказской Албании” (1997), ”Государствен-ная политика Грузии и памятники армян-ской культуры” (2 тома, 1998), ”Памятники армянской культуры в районах, оккупированных Азербайджаном” (1999), ”Родовые поместья князей Арцаха и Сюника” (2001), ”Мэры Тифлиса” (2003), ”Северный Арцах” (2004), ”Армянская коллекция Кавказского музея” (2004), ”Армяне Кахети” (2004), ”Джавахк” (2006). Готовы к изданию ”Микротопонимы Арцаха”, ”Армянские церкви Грузии”, ”Артаз”, ”Нахичеван”, ”Сводный список памятников Западной Армении”, ”Лапидарные надписи Западной Армении”, ”Лапидарные надписи Арцаха”, ”Хронологическая таблица католикосов Алуанка и глав епархий Арцаха”.
С Самвелом Карапетяном мы встретились в ереванском офисе RAA, расположенном в здании Национальной Академии Наук
Когда Вам пришла в голову идея поиска и документальной съемки армянских памятников на территориях за пределами Республики Армения, составления их всеобъемлющего перечня? С чего Вы начали? Историческими памятниками я заинтересовался давно. До 1978 года занимался памятниками на территории Республики Армения, тогда еще советской. В 1978 году окончил школу и впервые отправился в Арцах. Отправился один пешком из Еревана в северо-восточном направлении, перешел через Гегамский хребет и через три дня дошел до Арцаха. Потом каждый год уходил в поход: например, помню, как в 1980 году провел в пути 51 день. От Иджевана через Шамшадин, Товуз, Шамхор, Дашкесан, Ханлар, Шаумян, Мартакерт — через весь Арцах. За время того путешествия я прошел пешком тысячу тридцать километров. Исторические памятники на территории Армянской ССР разрушались со временем, но, по крайней мере, не сознательно, не потому, что были армянскими. Уже тогда я знал, что в соседней республике они разрушаются не только под воздействием ветра, дождей, кладоискательства, человеческого невежества, но в первую очередь целенаправленно, как армянские. В те времена я наивно был убежден в том, что на территории Грузии, как христианской страны, армянским памятникам ничто не угрожает, в первую очередь надо беспокоиться о наших памятниках на территории Азербайджанской ССР, начинать надо отсюда. До 1982 года я работал только на территории Северного Арцаха и коренного Арцаха. Северным Арцахом кроме меня занимались еще несколько человек — например, Ким Каграманян достаточно хорошо изучил памятники Шаумяновского района. Неизученными оставались районы Шамхора, Дашексана, Кедабека, Ханлара. С 1982 до 1987 я проводил исследования на левобережье Куры от Шемахи до Нухи-Закаталы, всего в 12 районах. В те годы армяне проживали здесь в 36 селах — либо чисто армянских, либо со смешанным армяно-лезгинским населением. По мере того, как армяне покидали свои дома, власти переселяли сюда лезгин. Из всего этого района армяне были изгнаны в 1988 году. В любом случае я не сожалею, что начал не с Грузии. Туда я имею возможность поехать, а вот районы Азербайджана для любого армянина на неопределенное время недоступны. Судьба памятников, которые я успел сфотографировать и обмерить, мне неизвестна — не знаю, существуют они сейчас или нет. На примере Нахичевана нам хорошо известно, как поступают в Азербайджане с армянскими памятниками. Книги, подготовленные Вами и Вашими соратниками, издаются, как серия трудов ”Общества по изучению армянской архитектуры” (RAA). Расскажите о работе общества, о Вашем знакомстве с Арменом Ахназаряном. Если люди живут одними и теми же идеями, они рано или поздно находят друг друга. В 1989 году я познакомился с архитектором Арменом Ахназаряном. Его отец — выходец из Акулиса, сам он родился в Тегеране, учился в Германии, в Аахене. Начиная с 70-х годов, он ездил в Западную Армению, искал армянские памятники, чтобы фотографировать, обмерять, спасти их остатки хотя бы на бумаге. В 1978 году в Германии была зарегистрирована некоммерческая организация ”Общество по изучению армянской архитектуры”. В последние годы перед нашей встречей у него возникли проблемы: сам он не мог больше попасть в Турцию и посылал группы, часто их возглавляла его жена-немка. Армен Ахназарян предложил, чтобы мы с ним действовали вместе и объединили свои архивы, поскольку цель у нас одна. До сих пор мы работали в разных регионах, и наши исследования дополняли друг друга. Он работал в Западной Армении и Киликии и думал о том, как поехать для сбора информации в Грузию, Азербайджан, не зная, что такая работа в значительной степени уже проведена. Мы очень воодушевили друг друга и с 1990 года начали сотрудничать. В Германии приято тратить большие суммы на спонсорство в сфере культуры. Имея официальный статус, мы обращались к различным компаниям, но везде получали вежливый отказ — как выяснилось, все эти фирмы имели в Турции свои предприятия и не хотели нам помогать. От одной компании нам все-таки пришло приглашение встретиться. Нас очень вежливо принял глава компании, угостил кофе в своем кабинете. Проявил к нашей работе большой интерес, много говорил о том, как он ее поддерживает, какое важное дело мы делаем. Мы уже решили, что, наконец, получим помощь, но он откровенно признался, что компания имеет филиалы в Турции, и он, к сожалению, тоже не может помочь. В 1998 году наша организация была зарегистрирована в Армении, в 2000 году она перерегистрировалась в соответствии с новым законом. В том же 2000 году было открыто наше представительство в здании Академии наук. Всего мы имеем три отделения: в Германии, Армении и в США, в Лос-Анджелесе. Центр, естественно, в Армении. Отделение в Лос-Анджелесе большей частью занимается сбором пожертвований. Вот, к примеру, том ”Джавахк” издан при поддержке десятка человек, каждый внес по 1000 долларов. На эти средства мы издали том, который подготовили уже 3 года назад и никак не могли найти средств на издание. Первые экземпляры ”Джавахка” мы сразу отправили в Лос-Анджелес. Людям важно видеть результат. Если он налицо, можно двигаться дальше. Нам оказывают помощь не только в издании книг, но также в техническом оснащении офиса. Наша цель была и есть — изучение бесхозных памятников армянской культуры. Состояние памятников культуры в Республике Армения хорошим не назовешь, но, повторюсь, они не разрушаются целенаправленно, как это происходит в Турции, Азербайджане и Грузии. В Иране, напротив, ситуация очень благоприятная, здесь армянские памятники реставрируются на государственные средства. В список памятников, подлежащих охране ЮНЕСКО, иранское правительство внесло пять армянских — например, монастырь Тадеос Аракял в Цорцоре. Как известно, два Апостола проповедовали христианство в Армении. Один из них, Тадеос, скончался в Артазе, и Тадеос Аракял ванк был возведен над его могилой. Исламские власти Ирана восстановили Цорцорский монастырь в нескольких километрах от турецкой границы и водрузили на нем крест. А турки, всеми правдами и неправдами стремящиеся в Европу, взрывают армянские памятники. Как раз с противоположной стороны, тоже вблизи границы, в направлении Ахбак-Башкале турецкими властями взорван монастырь в память второго Апостола, проповедовавшего в Армении — Бардугимеос Аракял-ванк. Что касается реставрации Ахтамара, турки сделали из этого рекламу своего отношения к чужому культурному наследию. На самом деле в Западной Армении уничтожены тысячи армянских монастырей, церквей, не говоря уже о кладбищах. Во время нашей прошлогодней августовской экспедиции мы побывали в селах в районах Гяваша, Тимара. В одном из них узнали, что еще месяц тому назад здесь было кладбище с хачкарами, были руины церкви. Но все это окончательно разрушило подразделение турецкой армии, даже следа не осталось. Местных жителей предупредили ничего об этом не говорить, если вдруг приедут туристы из Армении. Вначале они нас уверяли, что ничего армянского здесь нет. Потом начался разговор с женщинами о еде, о том о сем. Постепенно обстановка стала непринужденной. В конце концов мы узнали то, чего не может узнать случайный прохожий. Выезжая в экспедицию, Вы, как правило, уже в курсе, что и где искать. Как Вы узнаете о местонахождении тех или иных памятников, обычно уже разрушенных? О существовании в прошлом тех или иных памятников мы узнаем из огромного множества письменных источников, документов, большинство из которых не напечатано. Нам помогают даже самые беглые упоминания. К примеру, фидаин или беженец пишут в первую очередь о себе, о происходящих событиях. Например, Ханасори Вардан пишет в своих воспоминаниях: ночью наш отряд из семи человек вышел из села, через ущелье мы вошли в лес по старому мосту, по которому с трудом можно было пройти, потом поднялись выше и заняли позиции у старых развалин, где стояли кресты. Он не пытался описывать памятники, он просто упоминает о них между прочим, чтобы обозначить место действия. Перед экспедицией в тот или иной гавар Западной Армении мы изучаем разнообразные источники, которые могут послужить указателями. Если удается найти такого рода упоминание, уже понятно, где и о чем надо спрашивать местных жителей. Когда знаешь, что здесь находился памятник, знаешь подробности и правильно задаешь вопросы, результат обязательно будет. Если просто спрашивать, осталось ли здесь что-то армянское, тебе ответят ”нет”. По Западной Армении путешествовали и европейские исследователи, например, Жан-Мишель Тьерри, Паоло Кунео, к сожалению ныне покойный. Их исследования тоже помогают составить представление о памятниках. Нам помогают и карты. Например, копии подробных пятиверстовых карт российского генштаба царского времени, где есть указатели ”развалины крепости”, ”развалины кладбища”, есть много других полезных сведений. Большой интерес представляют военные карты НАТО 1940-х годов, их копиями мы тоже располагаем. На месте многих армянских деревень написано ”хараба” — по-турецки ”развалины”. На натовских картах 1960-х годов в тех же местах уже написано ”деревня”. Есть и карты советского генштаба, они тоже позволяют получать самые разные сведения, дополнить картину. Карты помогают правильно выбрать маршрут экспедиции. Поражает та дотошность, то внимание к армянскому следу на земле, которые заметны в каждой Вашей книге. По материалам экспедиций мы готовим указатели, каталоги по всем армянским памятникам в Западной Армении, существовавшим до 1915 года. По Грузии и Азербайджану наши указатели не будут привязаны к определенному году. Такие же работы проводятся по армянским колониям во всем мире. Для каждой страны у нас есть папки с данными по каждому населенному пункту, где проживали армяне — известно, что в спюрке они главным образом проживали в городах. Сбор данных продолжается до сих пор, но еще не пришла очередь издавать книги по памятникам спюрка. Это важная, но не первоочередная задача. Нужно в первую очередь охватить огромное пространство — наш родной дом. Возьмем Джавахк — часть нашего дома. Подготовка книги началась с экспедиций. Сбор материала мы проводили в течение четырех лет, начиная с 1988 года. Не могу сказать, что мы увидели и сфотографировали абсолютно все древности в селах, которых насчитывается больше ста. Вот недавно в селе Оруджалар местный священник обнаружил хачкары, об этом нам сообщил по телефону глава епархии Грузии Вазген Србазан. Одного изданного нами тома ”Джавахк” объемом более 600 страниц большого формата достаточно, чтобы на ближайшие 50 лет в этой области исследований сохранить первенство за армянской стороной. Начиная с конца XIX века десятки грузинских авторов выпустили десятки книг об этой области, но в нашей книге собрано намного больше материала даже по грузинским памятникам, не говоря уже об армянских. Мы приводим около сорока новых, обнаруженных нами надписей на грузинском языке месроповским шрифтом. Здесь упоминаются имена Гаяне, Вардан, Саркис, каких нет во всей Грузии. Это надписи армян-халкедонитов, здесь мы имеем дело с их культурой, точно так же, как в Ахтале, Кобайре, Хучапе в Северной Армении, как в Ошки и Ишхане в Тайке. Опираясь на вероисповедный фактор, грузинская наука пытается присвоить эту разновидность армянской культуры. Есть в Джавахке конечно, и грузинские халкедонитские (по-русски халкедонитское исповедание именуется православным — прим. ред.) церкви — несколько церквей XVII-XVIII веков, их сразу можно отличить от армяно-халкедонитских церквей. В грузинских церквях нет высокого алтаря, какой есть во всех армянских. В халкедонитских грузинских церквях внутри обычно множество захоронений — в Армянской Апостольской Церкви хоронят не внутри, а только во дворе. По всему Джавахку практически нет церквей с могильными камнями внутри здания — переменив веру, армяне-халкедониты сохранили старую традицию, которая запрещала хоронить внутри церкви. Много и других отличий, в книге они все подробно описаны. Грузины утверждают, что армяне в Джавахке пришлый элемент, но во всех грузинских источниках есть сведения о поэтапном проникновении в Джавахк грузин-переселенцев — в каком веке и по каким причинам оно происходило. В книге ”Джавахк” представлена подробная история всех деревень независимо от национального состава населения. В тех книгах, которые относятся к нашему дому — историческим гаварам Мец hАйка — одинаково тщательно описываются все деревни без исключения. Например, в томе ”Джавахк” описаны и молоканские деревни, и грузинские, и деревни, где раньше жили месхетинские турки. Обнаруженные нами новые грузинские надписи — это вклад в грузиноведение. Также впервые опубликована арабская надпись в мечети города Ахалкалак. В томе ”Северный Арцах” мы опять-таки даем историю всех 450 сел, в том числе русских, немецких, тюркских. С какого года армянская деревня стала немецкой, когда в то или иное армянское село заселились тюрки. Вот каталог хачкаров Арцаха — всего обнаружено пять тысяч хачкаров, все они сфотографированы и представлены. По всему Арцаху изучены выбитые на камне изображения, в отдельной книге они будут сгруппированы по тематическому признаку — война, работа, охота, праздники и так далее. В другом томе собраны и отмечены на карте микротопонимы Арцаха — 6000 названий населенных пунктов и отдельных кварталов, гор и полей, водопадов и родников, упомянутых в письменных источниках. А это каталог мостов Арцаха — всего их 94, половина стоит, половина полуразрушена, но все без исключения сфотографированы и обмерены. Вот книга по Кахети. Здесь всего около трехсот деревень, в 103 из них есть армянское грузиноязычное население. Есть населенные пункты, где только в одном доме живут армяне, например Ахмета. Даже по этой единственной семье нужно было выяснить происхождение фамилии, с какого времени их предки здесь живут и так далее. Но грузинские деревни в книге не описаны, поскольку Кахети не наш дом, и это за рамками наших задач. Аналогично книге о Кахети будет издана книга ”Армяне Картли и Южной Осетии”. В Картли в 74 деревнях живут грузиноязычные армяне. В отличие от Кахети, где нет ни одной деревни с чисто армянским населением, в Картли есть чисто армянские деревни, где армяне говорят на грузинском языке — например, Уплисцихе, Вахан. По каждой деревне у нас есть ее история, сведения об исторических памятниках, о жителях деревни по родам и фамилиям — кто откуда выходцы. Вы ведь не только собираете и упорядочиваете информацию, вы контактируете с людьми, в том числе с армянами, в значительной степени утратившими национальную самоидентификацию. Приведу два случая. На окраине грузиноязычной деревни возле Гори есть вырубленный в скале монастырь в стиле Гехарда со множеством армянских надписей. В 1984 году мы, человек тридцать молодежи из разных организаций Армении, на четыре дня поехали посмотреть Картли. Еще в автобусе по дороге я предупредил: в деревне живут грузиноязычные армяне, вопросы о национальности лучше не задавать, мы не для этого сюда приехали, у нас слишком мало времени для серьезного разговора. Снимаю фотоаппаратом и слышу, как молоденькая девушка задает парню вопрос: ”Давид, ты армянин или грузин?” Он неохотно отвечает: ”Ну, наполовину грузин наполовину армянин” — ”А родной язык какой?” — ”Грузинский” — ”Значит, грузин”. Целую лекцию прочел по дороге, что надо деликатнее, бережнее разговаривать с людьми, а она так ничего и не поняла. Другой пример по Грузии — в районе Каспи есть деревня Ахалкалак. Собрались около 50–60 местных жителей, узнали, что мы приехали из Еревана и предложили позвать директора школы — он знает армянский язык. Появился почтенный человек, на вид лет 75-ти по фамилии Мириманов, рассказал, что в 20-е годы заканчивал здесь армянскую школу. У нас с собой была ксерокопия архивного документа, который относился к истории деревни. Местный священник пишет католикосу в Эчмиадзин письмо на армянском языке. ”Мы в селе Ахалкалак открыли школу для девочек, которая закрылась через три года из-за нехватки средств. Просим оказать денежную помощь для возобновления работы школы, за эти три года в ее стенах удалось подготовить сорок семь будущих армяноязычных матерей. Мы окружены грузинским и осетинским населением, лишены армянской среды и только благодаря школе сможем восстановить армянский язык”. Я читал письмо, директор школы переводил сельчанам на грузинский. Текст письма закончился, дальше стояли подписи на грузинском языке жителей села, уже тогда грузиноязычных. Я предложил прочесть их Мириманову и перевести мне. Директор читает подписи, люди начинают узнавать своих — отовсюду возгласы: этой мой дед, а это мой. Я оставил им копию документа на память. Вот пример, какую работу можно сделать с одним копеечным листком бумаги, без лишней шумихи. Ведь что нужно? Помочь грузиноязычным армянам стряхнуть пыль со своей исторической памяти. Сделано уже много, но сколько еще предстоит. Впрочем, когда видишь папки с материалами, шкафы с CD и DVD, макеты обложек будущих томов, проникаешься уверенностью, что по каждой теме работа обязательно будет доведена до конца. Уже издан том ”Государственная политика Грузии и памятники армянской культуры”, будут также изданы материалы по армяно-грузинским отношениям, в том числе по огрузиниванию Тифлиса. На подходе каталог тысячи ста хачкаров на территории Грузии, сгруппированных по регионам — Джавахк, Кахети, Картли. Каталог армянских церквей в Грузии: фотографии почти 650 церквей, цитаты из первоисточников. Готовится книга ”Армяне Баку” о том, какую лепту внесли различные народы в строительство и процветание города. Материала по Нахичевани очень много, он выйдет в двух больших томах. Будут изданы надписи на армянских могильных камнях кладбища в Нор-Джуге. Отдельный том посвящен Артазу — современному району Маку на территории Ирана. Другой том посвящен Карадагу или Парспатунику. До 1940-х годов здесь, на иранской территории, находились 32 армянские деревни. В сталинские годы под видом возвращения на родину организовали переселение, армянские села Карадага были опустошены. В СССР их жителей сразу же транзитом отправили в ссылку в Сибирь — у кого-то якобы отец дашнак, у кого-то дед. Это был советско-иранский заговор. Сейчас в Иране на наших родных исторических землях армян уже нет. Вот материалы по левобережью Куры, от Шемахи до Закаталы. Здесь было сто пять армянских деревень, когда в 1918 году сюда вошла турецкая армия, направляясь в сторону Баку и вырезая по пути армянское население. Здесь 200 исламизированных в XVIII веке армянских деревень, множество деревень тюркоязычных армян-христиан, здесь и удины — армяне, говорящие на татском языке. Есть материалы по различным гаварам Западной Армении — например, hАйоц-дзору, Ван-Тоспу, Хлату, Гявашу. Здесь точные данные, что именно осталось от каждого села. Даже если все было разрушено, включая церковь и кладбище, обломки все равно остались. Тесаные камни использовали как стройматериал для домов, хлевов, их во множестве можно видеть в стенах, ими, как плитами, выложены полы. Вроде бы все уничтожено, но, тем не менее, материалов очень много. Каждый камень с надписью нужно сфотографировать, обмерить. У нас есть справочные данные по названиям населенных пунктов в различных гаварах Западной Армении — как они назывались раньше и как были переименованы потом турецкими властями, часто по нескольку раз. Например, Мокс назвали Гусейнлик, потом Мокюз, теперь он называется Бахчисарай. На что приходится тратить деньги? В нашей деятельности у нас три статьи расходов. Первая — траты на экспедиции. Для каждой поездки на месяц в Западную Армению нужно, как минимум, пять тысяч долларов. Отправляемся на небольшом микроавтобусе. Два человека из группы снимают на видео, два человека — обычно это я и моя жена — выполняют зарисовки, обмеры памятников, переписывают надписи. Есть еще переводчик и двое водителей. Вторая статья — ежемесячные офисные расходы, на теперешний момент от 3000 до 3200 долларов. Зарплата в общей сложности около 2000, плюс аренда, расходные материалы. В нашем архиве 2600 фотографий в двух экземплярах. Каждый месяц нужно почти 150 CD для записи и хранения информации, не считая DVD для хранения видеоматериалов. Третье — расходы на допечатную подготовку и печатание книг. Книги мы издаем в первую очередь на армянском, но также на английском и русском языках. Недавно прибавились расходы на производство фильмов. Нужно не только снять, смонтировать и подготовить комментарий, но и перевести его на другие языки. Наш фильм о разрушении хачкаров Джуги уже записан на армянском и английском языках. Перевод на французский, русский и турецкий готов и отредактирован, осталось его записать. Мы демонстрировали фильм на английском языке европейской аудитории, и это вызвало большой резонанс. Несколько европарламентариев назвали Азербайджан ”варварской страной” — это стало отголоском нашего фильма. Для 16 делегатов Совета Европы фильм показали в Национальном собрании Армении, они выразили желание, чтобы фильм был показан в Страсбурге. Сопроводительный текст на армянском читает профессиональный чтец хорошо поставленным голосом. Но в целом равнодушно, как будто речь идет о событиях на другой планете. В английском варианте, даже если не понимаешь язык, видно, что человек переживает — это всегда усиливает впечатление.
Уже столько лет Вы ежегодно отправляетесь в экспедиции. В некоторых районах по-прежнему приходится большей частью ходить пешком? Каждый год с середины марта до середины апреля я работаю в Арцахе. Нужно закончить работы до того, как пробудится природа — листва на деревьях все закрывает. Например, в лесу, в Мартакертском районе невозможно ни сфотографировать, ни обмерить монастыри — в десяти метрах ничего не видно. Если добираться до Хатраванка, доехать можно только до ближайшей деревни, а дальше семь-восемь километров идти пешком. Когда туда собрался фотограф из Канады Грайр ”Базе” Хачерян, у меня проконсультировались насчет дороги. Я объяснил, что по короткому пути придется переходить вброд Тартар. Проще всего переходить в конце лета, в другое время года нужно быть очень осторожными. По одному лучше не переходить, держаться за руки, потому что течение очень бурное. Я подсказал более длинную, но более безопасную пешую дорогу. Потом я узнал, что они так и не добрались до Хатраванка — сказали, что очень далеко. Если ты рассчитываешь на свои ноги — попадешь куда надо, если хочешь передвигаться на машине — увидишь не так много. Какие проблемы возникали во время сбора информации? В разных регионах разные: в Грузии одни, в Турции другие. Одни проблемы в курдонаселенных районах Западной Армении, другие — в турконаселенных районах. В первых работать гораздо легче. Хотя повсюду на дорогах жандармские посты, постоянно проверяют документы и приходится отвечать на вопросы — куда едете, с какой целью? В турконаселенных районах этого нет, зато возникают проблемы с местным населением. Стоит им услышать, что мы приехали из ”Эрменистана” — все, конец. Ничего не покажут, ни о чем не расскажут. У турок есть чувство хозяина земли — если ты приехал из Армении, сразу возникает непроницаемая стена. С курдами гораздо проще. Если тебе нужно разыскать хачкар, развалины монастыря и они знают место — достаточно совсем немного заплатить и покажут. Хватит ста тысяч лир, это меньше доллара по старому курсу. Не знаю к лучшему это или к худшему, но 75 процентов Западной Армении заселено курдами и только 25 процентов турками — район Эрзрума и севернее. Курды спрашивают: ”Скучаете по селу, где деды ваши жили? А там где вы сейчас, трава зеленая?” — ”Зеленая”. — ”Тогда давайте мы переселимся к вам, а вы возвращайтесь сюда”. У них совершенно отсутствует чувство родины. Им важна в первую очередь трава, чтобы пасти овец. Области своего проживания в Западной Армении они полностью опустошили. Когда тысячи и тысячи баранов пасутся десятилетиями, происходит эрозия почвы, истощается плодородный слой. Почвы не осталось, травы нигде не видно, ветер поднимает пыль как в пустыне. Когда у курдов спрашиваешь, откуда вы пришли сюда: одни говорят — с Кавказа, другие — из Ирана. Откуда именно, из какой области — не знают. Они все время в движении, перемещаются с места на место. В 1915-ом заселились в армянские села, но чувства родины до сих пор нет. ”Всю деревню недорого продаем, покупайте”. Если говорить про мои экспедиции советского времени в Азербайджанскую ССР, мало было отделений КГБ и милиции, куда меня не забирали. Два раза побывал в Куткашенском КГБ, в Исмаиллы не было отделения КГБ, там меня забрали в милицию, в Кахи меня продержали целую неделю. В советское время азербайджанские власти в этих районах больше опасались фотоаппарата, чем автомата, по пословице ”У вора сердце дрожит”. Интересного было много, например, церковь в Леките. Всего есть четыре церкви, построенные по типу храма в Звартноце. Сам Звартноц, Гагикашен в Ани, церковь в Банаке в области Тайк, и церковь в Леките, селе исламизированных армян. В селе Лекит меня привели в сельсовет, оттуда отвезли в Кахи, забрали документы, выделили комнату и продержали неделю, непрерывно допрашивая. Один из 17 местных армян, по фамилии Андреасов был известным в городе фотографом, имел ателье. Я объяснил ситуацию, и ему удалось договориться о нашем освобождении. Возвращая мне паспорт, начальник отделения спросил: ”Теперь ты скажешь, наконец, правду, зачем сюда приехал?” Без конца они задавали мне один и тот же вопрос. Я придумал, будто мы с другом увидели фотографию в музее в Кахи, спросили, где это место находится. ”Оказалось, совсем недалеко — если бы мы знали, что туда нельзя, не поехали бы”. Начальник отделения рассказал, что пару лет назад здесь появились молодые люди из Тбилиси. Следом за ними приехала научная экспедиция и разыскала камень с надписью по-грузински: ”Этот храм грузинский, земли принадлежат царице Тамар”. ”Теперь грузины захотят у нас получить Кахи, Закаталы, Белоканы, — продолжал начальник отделения. — Откуда я знаю, какой камень вы с другом зарыли, чтобы потом оспаривать эти земли?” Сталкивались ли Вы в Турции с армянами? В нашей деревне в гаваре Арчеш у меня есть родственники, принявшие ислам — потомки брата прадеда. Я их обнаружил в 2004 году, с тех пор мы общаемся по телефону с помощью переводчика — у нас в офисе есть парень, который очень хорошо знает турецкий язык. Когда я был в селе, местные курды показывали нашу землю, сказали, что могут очень дешево продать. Показывали плодовые деревья, посаженные до 1918 года. Разные бывали случаи. Помню, ехали по ущелью в сопровождении турецких жандармов. Вместе с ними заходили в села по дороге. Если ты не везешь для курдов оружие или литературу, остальному турки не придают большого значения, обломки старых камней жандармы не считают опасными. Мы старались найти общий язык и с жандармами и с двумя курдскими водителями. Водителям очень понравился китайский чайник, купленный в Ереване, мы им его подарили. Помогли и бутылки коньяка ”Ахтамар” — про остров Ахтамар с его церковью в Турции слышали все. И все-таки каждый раз приходилось объяснять, зачем нам нужно попасть в то или другое село. Неподалеку в ущелье находилось знаменитое село Нич — родина Есайи Нчеци, основателя Гладзорского университета. Мы объяснили жандармам, что в Ереване есть университет Гладзор, ему как раз исполнилось 750 лет. Первый его ректор был как раз из этого села и вот теперь мы — преподаватель и лучшие студенты университета — хотим увидеть его родное село. Потом нас вдруг спросили — хотим ли мы съездить в соседнее село Гомк, где в двух домах живут армяне. Конечно, хотим! Подъехали, вошли во двор. Из дома нам навстречу вышли люди. Мы с ними здороваемся по-армянски: ”Барев дзез”. Они с удивлением отвечают ”Астцу бари”, чувствуется сасунский говор. В их семье сохранились документы на землю. Они подали в турецкий суд иск против курдов, захвативших землю, выиграли дело и в 1975 году вернулись на прежнее место. Всего их были три брата, одного, по имени Саркис в том же году курды убили. Мы отправились на кладбище — современное армянское кладбище. Две могилы, на одной дата смерти — 1975 год, на другой — 2001. По возвращении в Армению мы передали фотографии родственникам наших новых знакомых. Получив в подарок чайник, курды прониклись к нам теплыми чувствами и спросили, интересно ли нам увидеть церковь — она стоит в последнем по счету селе в ущелье. Это село, расположенное у подножия горы Марута-лер или Маратук, раньше называлось Харб, а теперь — Балла. У нас в журнале запланирован цикл по вершинам Армянского нагорья, поэтому с Вашего разрешения мы прибережем рассказ о Харбе и его жителях для одного из будущих номеров с материалами о горе Маратук. Хотел бы задать еще один вопрос — можно ли сейчас хотя бы на бумаге восстановить внешний облик того материального наследия, которое было разрушено турками во время Геноцида и продолжает постепенно разрушаться? Есть огромное количество неопубликованных источников, сотни тысяч документов, которые дают ответы на многие вопросы. До 1915 года была проведена огромная научная работа, но большинство этих материалов не издано. Множество документов хранится в Матенадаране. Каждую неделю я отправляюсь туда, фотографирую нужные на цифровой фотоаппарат, а раньше делал ксерокопии. По многим церквям и монастырям уцелели описания, их оставили путешественники или местные жители. Какие стены, из какого камня сложены, какие окна и ворота, где помещения для паломников, где для монахов. К сожалению, немногим монастырям и церквям повезло быть увековеченными на фото до разрушения. Правда, есть подробные описания, которые позволяют составить рисунок или чертеж — приблизительный вид здания. Такой рисунок можно сопоставить с сегодняшней фотографией, часто на ней изображено пустое место. Спасибо за интервью. Пусть удача сопутствует Вам в Ваших экспедициях, поисках. Для нас важен каждый обломок камня, отесанного и украшенного армянской рукой.
