Хастатов Василий Макарович
| Хастатов Василий Макарович | |
| Краткая информация: Московский первой гильдии купец и фабрикант |
Биография
московский первой гильдии купец и фабрикант Василий Макарович Хастатов
Василий Макарович Хастатов – «московский мещанин первой гильдии, шелковой мануфактуры и завода содержатель», выходец из астраханской армянской диаспоры, назначенный в 1757 году обер-директором «Российской в Константинополь торгующей компании», соучредителем которой он являлся. В 1760 году контора этой компании открылась в Темерницком порту.
ТЕМЕРНИЦКОЕ ЧАЕПИТИЕ 23 ноября 2003, 08:44 Текст: Эдуард Вартанов Фото: Валерий Матыцин
В мире широко известно «бостонское чаепитие», и оно признано ключевым этапом, определившим самосознание современной североамериканской нации.
Случилось оно в портовом городе Бостоне в декабре 1773 года, когда «сыны Свободы» в знак протеста против введённого Британией дополнительного таможенного обложения доставляемых на континент товаров выбросили из трюмов нескольких кораблей в море партию чая. От этого события считая, стремительно, всего за три года, несколько американских штатов добились свободы от Британской империи.
Наш донской случай с чаем в том же веке, но двумя десятилетиями ранее бостонского, и тоже круто замешенный на таможенном конфликте, мировой известности не получил. Хотя был не менее знаковым, но в ином процессе, когда, двигаясь с обратным знаком, сыны Дона, в отличие от американских, не обретали независимость, а стремительно её теряли, уступая натиску имперской власти.
О том, «почему Дон не стал Америкой», мы расскажем в отдельной статье, предложив читателям своё объяснение этому загадочному явлению, когда донские казаки (да и запорожские), столетиями владея обширными территориями, не сумели создать на них свою государственность и с чудовищной бездарностью упустили свой шанс в историческом процессе, поначалу ничем не отличающемся от североамериканского.
Темерницкие события, о чём далее наш рассказ, помогут нам подобраться к этой «скользкой» теме, поскольку здесь, в месте, где Темерник впадает в Дон, к середине XVIII века сплелась узлом вся острота конфликта между Империей и казачеством, и здесь пал последний рубеж независимости казачества.
От Указа, учредившего таможню на Темернике, подписанного императрицей Елизаветой 15 декабря 1749 года, ведётся отсчёт истории Ростова. Напомним, что в те годы в регион пришло непривычное «замирение» с турками на условиях Белградского мира от 1739 года, и на три последующих десятилетия меж двух империй установилось добрососедство. Стороны отказались наращивать тут военную мощь, и к Приазовью быстро возвращалось его известное ещё в древности предназначение быть кратчайшим путём для экспортно-импортных грузопотоков.
Донское казачество втягивалось в это ещё недавно чуждое ему торговое поприще. Атаман и его окружение быстро прибирали к рукам вдруг давшуюся им «золотую жилу».
На Дону возникали центры ярмарочной торговли со вселенским смешением товаров и торговцев.
Давняя же казачья привилегия беспошлинно торговать «меж собой» оборачивалась для государства практически полной потерей доходов от торговых оборотов.
Таможня, расположенная в Черкасске и полностью подконтрольная атаману, приносила казне только убытки. Сборы были смехотворно мизерны. Столичный Сенат в переписке с донским атаманом требовал в том объяснений. В ответах приводился правдоподобный довод о необходимости усиления и расширения сети таможенных застав, укрепления численностью и проч.
Проекты таможенных нововведений с Дона шли в столицу один вслед другому. Но в Сенате они сшибались с не менее обильным потоком жалоб и донесений от купцов, своих и иностранных, от фрахтовщиков и судовладельцев.
Эти криком кричали о безудержном мздоимстве атамана.
Конечно же, из столицы на Дон насылались комиссии. Но они так умело и услужливо встречались на месте, что в отчётах проверяющих за многословием и уклончивыми рекомендациями невозможно было увидеть разумного позитива. Так шли годы.
Но однажды нашлись и умные головы, сопоставили отчётность, проходившую по разным ведомствам, сличили отчёты константинопольского российского консула о массе и перечне товаров, направлявшихся на Дон морем.
И ужаснулись многократному разрыву с объёмами и цифрами, приходившими с Дона. Крутые меры решили не применять. Даже в чём-то пошли навстречу требованиям атамана, открыв щедрое финансирование таможенному обустройству Дона. Хитрость была в том, чтобы до поры атаман полагал, что его власть тут останется незыблемой.
Только с изданием Указа всё стало предельно ясным: речь шла не об ещё одном таможенном посте, а о полной реформе таможенного дела на Дону, об изъятии её функций из ведения донского атамана. Это дело требовало новой системности и нового качества, и в столице понимали: оно чаще удаётся новым людям.
Таким новым на Дону лицом и стал Василий Макарович Хастатов, явившийся ранней весной 1750 года на Дон управлять Темерницкой таможней. Фабрикант и купец первой гильдии, родом из московских армян, он был признанным знатоком таможенных законов европейских стран. В Сенате часто пользовались его опытом, приглашая как эксперта на разбор внешнеэкономических конфликтов. Ему и предложили разобраться с положением на Дону.
Из столицы это сделать было невозможно, он выехал на место и тайно, под чужим именем, прошёл с товаром всю цепочку утеснений и поборов. Вернулся в столицу с впечатлениями не столько от увиденного и пережитого, сколько от открывшейся ему перспективы освоения Приазовского региона.
В Сенате не только согласились с его проектом вовлечения Дона в общероссийский экономический оборот, но и предложили возглавить всё дело. Хастатов согласился с условием: оставить за ним, под правительственные гарантии, личное купеческое предпринимательство.
Ситуация была щекотливая.
Принять официальную должность, титул кавалера и дворянина, право носить шпагу, и при этом оставаться в купеческом сословии законом не позволялось. Не только в наши времена, но и тогда понималась заведомая порочность совмещения чиновной должности с предпринимательством.
Тем более, что сама должность предполагала сосредоточение в одних руках огромной власти на путях прохождения товарных ценностей.
Однако компромисс всё-таки нашёлся, но реализовался годами позже тут же, на Дону, в первый в России опыт акционерного дела. Этот опыт был неудачным, о нём отдельно мы ещё читателям расскажем, а здесь вернёмся к Хастатову, каким он явился на Дон весной 1750 года.
При Темернике, на его высоких берегах при впадении в Дон, за много лет до того уже существовали обустроенные сторожевые заставы: российская и турецкая. Каждая была по свою сторону реки.
Та сторона, что простиралась за Темерником до Азовского моря, была под контролем Турции.
По Белградскому миру, Россия отказалась от собственного морского флота, не только военного, но и торгового, и потому бассейны Чёрного и Азовского морей бороздили суда или турок, или греков.
Нет слов: условия эти были унизительными, но таковыми были реалии постпетровского времени, и при сложившихся обстоятельствах здесь, при Темернике, необходим был зоркий сторожевой догляд: именно здесь проходил «обходной» путь, освоенный поколениями контрабандистов.
Напомним, что Темерник в те времена был далеко не тем жалким ручьём, каким мы его видим сейчас в районе вокзала.
Это была вполне судоходная река с берегами, поросшими дремучим девственным лесом. А то место, где Темерник впадал в Дон, было удобнейшим приграничным «карманом», где судно с контрабандой, идя от моря по Дону, вдруг резко налегало на левый борт и вмиг исчезало с глаз в извилинах крутых берегов-утёсов. Причём не только в ночь и туман, но и в ясный день. Ко всему тому здесь же граничили и казачьи владения: от Темерника шла земля запорожцев, добавляя свою интригу в узел интересов.
Там, где сейчас стоит хлебозавод № 1, таможня уже с мая 1750 года начала свои операции. И первый же опыт оказался проблемным: два турецких корабля, зафрахтованных греками, ночью были разграблены и подожжены. Свистел, стрелял, бил в барабаны и отбивал суда дозор с турецкого берега: казачья стража при таможне случившееся происшествие «проспала».
Один из кораблей удалось частично отбить и даже спасти груз бочкового вина. Второй корабль злодеи отогнали по Темернику вверх и в районе нынешней Змиевской балки сожгли и потопили. Груз с него — тюки с индийским чаем — долго потом находили прибившимися к берегу и отлавливали по течению до Азовского моря.
Урок Хастатову был дан «убойный», и он далее повёл дело так, чтобы обособить его от всякого участия в нём казачества.
Команда, ранее приданная таможне, была отправлена в Черкасск, а взамен вызван отряд регулярных войск из крепости св. Анны.
Атаман, сознавая перехлёст с «чаепитием», пытался объясниться, отгораживаясь от всякой связи со злодейством, указывая то на ногайский, то на запорожский «след».
Но чем далее шло расследование и чем азартнее объяснялись стороны, тем решительнее имперская власть отодвигала казачество от Темерника, укрепляя его капитальной застройкой, войсковой охраной, с годами убеждаясь, что надёжнее всего окоротит тут казачью вольницу лишь мощная крепость — символ и форпост российской государственности.
