Изменения

Перейти к: навигация, поиск

Нжде

52 555 байт убрано, 10:29, 10 ноября 2007
Нет описания правки
{{persont|ID=1412|dcreate=28.04.2006|dmodify=23.06.2006 8:41:30}}
 
{{Персона
| name-ru-main = Тер-Арутюнян Гарегин Егишевич
| name-ru-01 =
| name-ru-02 =
| name-ru-03 =
| name-lat =
| name-en =
| name-am =
| name-fr =
| состояние текста = 1
| состояние поиска = 1
| состояние тэгов = 1
| состояние ссылок = 1
| портрет =
| дата рождения =
| место рождения =
| дата смерти =
| место смерти =
| краткая информация =
| тэг01 =
| тэг02 =
| тэг03 =
| тэг04 =
| тэг05 =
}}
 
=Биография=
 
==Сочинения==
 
==Достижения==
 
==Изображения==
<gallery>
Изображение:Нжде_Гарегин_золото_платина_аверс.gif
Изображение:Нжде_Гарегин_золото_платина_реверс.gif
</gallery>
 
=Библиография=
НЖДЕ (Тер-Арутюнян Гарегин) (18861955). армянский политический и военный деятель. Член партии Дашнакцутюн. Учился в школе на родине - в Нахичеване, окончил среднюю школу в Тифлисе (1902), поступил на юрид. фак-т Петербургского ун-та (в 1907 оставил ун-т). В 1907 окончил офицерскую школу в Софии (Болгария). В 1909 был арестован на Кавказе царскими властями. В 1911 перебрался в Болгарию, вместе с Андраником организовал арм. добровольческую роту, к-рая во время I Балканской войны (см. Балканские войны 1912-13) приняла участие в воен. действиях против Турции, в составе болгарских войск. Умелое руководство ротой и личная храбрость Н. были высоко оценены болгарским командованием: он был награжден боевым орденом. С началом первой мировой войны 191418 Н. перебрался в Тифлис, вступил в арм. добровольческое движение и был назначен заместителем командира 2-го добровольческого отряда. После роспуска арм. добровольческих отрядов находился в Александрополе. В мае 1918 принял участие в Караклисском сражении. С первых дней образования Республики Армении занимался формированием и обучением нац. армии. В ноябре 1918 был назначен командующим войсками в Зангезуре, На этом посту проявились полководческие способности Н.: им была успешно организована оборона Зангезура от турецко-азербайджанских сил. Опасаясь, что в результате заключенного 10 авг. 1920 соглашения между Сов. Россией и Республикой Армении Зангезур. Карабах и Нахичеван могут быть заняты войсками Сов. Азербайджана, Н. не признал этого соглашения, 25 дек. 1920 провозгласил <Автономную Сюникскую республику> и возглавил ее пр-во. В апр. 1921 это гос. образование было переименовано в Республику Нагорной Армении, а Н. был назначен ее спарапетом. Зангезур, успешно защищенный от притязаний Азербайджана, остался в составе Армении, где в нояб. 1920 была провозглашена Сов. власть. В 1921, после установления Сов. власти в Зангезуре, Н. перебрался в Иран, затем жил в Болгарии, некоторое время- в США. В 1944, когда в ходе Великой Отечественной войны сов. войска вступили в Болгарию, проживавший здесь Н. был арестован, перевезен в СССР, предан суду и осужден на длительный срок заключения. Умер в тюрьме г. Владимира. Прах Н. был в 1983 перевезен в Армению; часть его предана земле на склоне горы Хуступ (Кафанский р-н), другая часть-у церкви Спитакавор (Ехегнадзорский р-н). Перу Н. принадлежит ряд поэтических и публицистических произведений, опубликованных в разные годы на страницах арм. зарубежной печати.
 
 
 
 
 
 
 
 
Армянский вопрос. Ереван 1991. Под ред. К.С. Худавердяна.
-----------------------
http://www.genocide.ru/enc/nzhdeh.htmttp://www.genocide.ru/enc/nzhdeh.htm Та же ст.
-------------------
Родина прежде всего!
*** Гар. Нжде Г. Тер-Арутюнян ": Меня, как патриота, глубоко изучившего историю своего народа и знакомого с причинами его беспримерных страданий, занимал единственный вопрос: обеспечение физического существования армянского народа. Многовековая история армянского народа, своими кровавыми фактами уже давно доказала, что Армения в условиях Востока благодаря своему географическому расположению не может пользоваться самоуправляющейся независимостью. Как буферное государство, вопреки своей воле, она была бы вынуждена служить военным маршрутом, плацдармом, а часто "яблоком раздора" между пограничными сильными государствами. Подобной стране не помогут и не спасут её гениальнейшая дипломатия, мудрая политика. Словно, её судьба и роль предопределены наличием соседних завоевателей. Ей не уделено наслаждаться длительным миром, безопасностью, нейтралитетом. Вековая трагедия Армении обусловлена её характером буферного государства. Восприняв христианство, она сделалось деморкационной линией между двумя мирами - христианством и язычеством. Америка? Простого анализа политических событий достаточно, чтобы убедиться в том, что Америка отныне стала первой в мире державой, занимающей Турцию и как новая сила, взявшаяся за захваты в своих империалистических интересах непременно стать несправедливой к армянскому народу. Англия? Альбион, превративший кровь народов в предмет торговли также, по азбучно простым соображениям будет продолжать опираться на мусульман. Создание в Индии Пакистана (открытое покровительство мусульман в Индии) прежде всего указывает на то, что в завтрашней войне мусульманский мир будет на стороне англосаксонских сил. При таком взаимоотношении сил армянский народ может ожидать от англо-американского блока одну лишь несправедливость. Таким образом, обсуждая вещи и явления в их подлинном свете, армянский патриотизм не может не быть против англосаксов, которые политически покровительствуя и укрепляя Турцию, будут де-юре и де-факто уничтожать армянские территориальные требования от Турции. Вот почему я считаю англо-американофильство равноценным туркофильству и предательством к Армянской Родине. Время работает в пользу войны. Турция тоже не принадлежит к числу тех государств, которым дано вести независимую политику. Фиктивная дружба - вот в чём гениален турок. И именно этим свойством ему удаётся непроницаемую, неподкупную Европу продать своей внешней покорностью. иметь пользу от всех и быть врагом для всех - вот он турок, бесчеловечная линия его передаётся в потомственном фольклоре следующим образом: "Встретил змею, ищи кулак гяура и им уничтожь её голову. Кто кого убёт: гяур змею или же змея гяура, это одно и то же, в обоих случаях польза исламу". В этой проклятой стране не нашёлся ни один интеллигент, который не только протест, хотя бы соболезнование выразил бы по поводу армянской резни. чем больше боевая активность одного народа, источника его вдохновения, тем больше воинственнее его национальное достоинство и чуство самоуважения, столько же патриотичен и мужественен он. В одной из телеграмм, опубликованных в немецкой прессе, было отмечено, что Советская Армения, помимо призывного возраста, выставила против немцев на Кавказком фронте до 300 тысяч добровольцев армян. В связи с этим был поднят вопрос о расовом происхождении армянской национальности и в Берлине приняли решения приравнять армян к евреям. Помимо этого, усиленно функционировали слухи среди немцев, что последние намеренны в союзе с Tурцией прорваться в Закавказье. в группе Дро состоят сыновья бывших бакинских богачей, фамилии которых не называл, и используя этих людей в пользу немцев, Дро обещал им по вступлении германских войск в Баку возвратить все их богатства."Из-за чужих интересов той или иной ориентации, низкого тщеславия, человек не подвергает свою жизнь опасности. Он рискует сознательно умерать лишь в одном случае: когда для него предмет его обожания представляет большую ценность, чем его жизнь. А для истинного патриота только его Отчизна и народ стоят больше собственной жизни". Как военный, я не профессионал, а патриот-революционер. А потому, к рукоятке меча я прикладывался только тогда, когда была возможность нанести удар Турции, существование которой я считал и продолжаю считать злом. Кто с Турцией, тот враг моего народа и его прав на свою историческую территорию, враг, с которым меня и сам бог не сможет примирить - вот формула моего политического поведения. Однажды на мой вопрос, почему он протоколы составляет на двух энземплярах, ответил: "Это моё дело". От овладевшего меня морального возмущения я его назвал шулером. Он вскипел, начал ругаться, угрожать и в своём бешенстве сказал: "Ваше поведение было совершенно иначе, если бы Вы знали, что мы уничтожаем семейство наших противников : так знайте это". Я отказался даже от пенсии, назначенной мне иностранным государством. Имея все возможности жить в роскоши, я жил как человек из народа - почти бедно. Одной из самых больших в мире мерзостей для революционера, воина и патриота я считал бытовой материализм.Покидая Армению, я взял с собой шкуру тигра, убитого моими воинами на армянском берегу Аракса - мое единственное вознаграждение. Кинжал Джавал паши - мой единственный военный трофей. Пусть будет положен со мной в могилу на моей груди, незнавший поражений, флаг Сюника и старый армянский словарь - единственное моё утешение в изгнании. Вне Армении армянам грозит вырождение. Я прощаю всех, прощаю по двум причинам: во первых, моё национальное исповедание не позволяет мне испытывать вражду к какому-либо армянину, во-вторых, я глубоко понимаю этих несчастных, которые ещё не преодолели в себе раба и поэтому остаются бессильными и злобными. Низок тот, кто при всех обстоятельствах предпочитает жизнь смерти. Пусть свершится неизбежное. Сегодня я связан с жизнью лишь в той степени, в которой я чувствую себя обязанным служить Армении. Где ты, где, достойный почтения народ Армении, с сердцем властелина, чья душа всегда умеет возвышаться во время опасностей. Меня особенно занимали настроения нашего молодого поколения, родившегося за пределами родины или с малых лет очутившегося вследствие собитий за рубежом. Научной психологией давно даказано, что народы, пережившие бедствия и глубоко потрясённые крупными катастрофами, особенно числено мелкие народы, начинают страдать душевным регрессом, который проявляется в различных формах пораженчества. Подвергаясь сильному душевному обессилению, пострадавший от бедствия считает уже потерявшим всё, покидает свою историческую миссию, пассивно и покорно приспосабливается к навязанному ему политической судьбе. Прежде всего, им овладевает мучительное чувство своей неполноценности, вследствие чего он становится политически пессимистом, а в культурном отношении нетворческим. Духовно он становится анархистом, отрицая всякие ценности, авторитет, власть, делается отвратительным эгоистом, малодушным и асоциальным, и начинает преследовать лишь одну повседневную цель: свой собственный хлеб и покой. Как "отступник" (пороженец), он покидает свои позиции по всей линии. Борьбу за своё существование он переносит из внешнего фронта в своё нутро, вследствие чего ещё больше "раскаливается", обессиливает. Таким образом, он передаёт всё забвению, грозящую ему внешнюю опасность врага. Одним словом, он делается неспособным на новую борьбу, усилия, жертвы, сходит с колеса истории и начинает прозябать в своем нетворческом и бессмысленном существовании, вызывая к себе отвращение и жалость нации. Армянское пораженчество выражалось и в болезненной религиозности. Кто так или иначе знаком с армянской историей сейчас же поймет, что Цегакронское Движение как обет похож на обет рыцарей Мамиконянов. Наподобие Мамиконянам Цегакрон также исповедывает бескорыстную преданность нации и решимость храбро умирать за родину. Имелась другая важнейшая причина, подчёркивающая необходимость Цегакронского Движения. Это был политический облик нашего старого поколения по отношению к Турции. Наши старые партии начали покидать армянский вопрос и мириться с мыслью, что следует отказатся от армянских территорий Турции и найти способ сближения с турками. Это отречение сделало бы нас как народ презрительными в глазах молодого поколения. Цегакронское Движение было призвано сделаться хозяином территориальных требований армян от Турции. Лозунг "Лозанна? Никогда!" украшал лицевую сторону первой программы Цегакронских Ухтов. Для нас история армянского вопроса не исчерпывалась благоприятным для турок Лозанским договором. Цегакронские Ухты в противовес старому поколению продолжают оставаться кредиторами по отношению к Турции. Где бы не находился Цегакрон, какое бы социальное положения он не занимал, он продолжает оставаться борцом и подданным Армении.Уже долгие годы с благословения Англии действует патриотизм, поперек пути которого расположена Армения, которая легко может быть превращена в мост трупов между Анкарой и Баку. смерти. Гайдуков первого периода Дашнакцутюна можно ставить наряду с нашими классическими партиями, не греша перед нашим героическим прошлым. Не меньшим престижем пользовались армянские интеллигентные революционеры - сыны народа, разделявшие его горести. И для них, как и для гайдуков, национальное дело было святым, служение которому они считали честью и долгом. Своей популярностью и героикой первого периода Дашнакцутюн был обязан именно этим двум категориям революционеров, наличие которых обуславливалось черезвычайной этичностью (нравственностью) характеров основоположников Дашнакцутюна. Они поистине были великими: они были известны почти военной суровостью своего быта, они прямо смотрели в глаза опасности, они пользовались неоспоримым авторитетом. У них высшим законом было самопожертвование. Все они не имели личной жизни и умирали на посту опасной революционной работы. То, что за рубежом называют армянской пропагандой - это ничто иное, как плачущее хныкание, умоляющее о милосердии, вызывающее среди иностранцев лишь жалость и всевозрастающее презрение.Я защищаю диаметрально противоположный взгляд, а именно: с точки зрения интересов и будущности нашего народа любое примирение с Турцией поведёт к катастрофическим последствиям...
http://www.levonshant.org/en/karekin.php
(1886-1957)
Born in Nakhitchevan, Nzhdeh joined the A.R.F. early on. He graduated from the Sofia Military Academy in 1907, and then went to the Caucasus, where he was arrested. He escaped in 1911, returning to Bulgaria and joining Antranig's brigade, which took part in the Balkans War on the Bulgarian side. In 1914, he was in the volunteer movement and was Dro's aide in the third Battalion. In 1918, he was in Gharakiliseh under the command of General Nazarbegian. In 1919, he repressed the Tatar rebellions in the Nakhitchevan region. After July 11, he led the fighting in Zankezour against the Tatars, and later against the Bolshevik forces (1920-21). When the agreement on the Sovietization of Armenia was signed in Yerevan on December 2, 1920, Nzhdeh proclaimed the independence of Lernahayastan, the mountainous region of Zankezour. He then went to Iran and later to Bulgaria. In America in 1933, he founded the Tseghagron young Dashnaktsakan movement, which later became the Armenian Youth Federation (AYF). In Eastern Europe, he worked with General Dro in World War II, at the end of which he was arrested by Soviet forces in the Balkans and deported to Siberia. He died in exile.
(перевод с армянского — Грант Тер-Абраамян)
Анив, 2005, № 1
 
NZHDEH, General GAREGIN (G. Ter-Harutiunian) (Nakhichevan 1886 – Siberia 1957) Joined the Dashnak party in his teens. Enrolled in a military academy in Sofia (Bulgaria) in 1905, at age of 19; graduated in 1907. Returned to Transcaucasia; imprisoned by tsarist authorities; escaped from jail in 1911 and sought refuge in Bulgaria. Joined Gen. Andranik's brigade fighting in the 1912 Balkan war; served as a second lieutenant. Later given command of a Bulgarian brigade. To Transcaucasia in 1914; joined the Armenian volunteers. For two years adjutant to General Dro. Commander of the 3rd volunteer battalion. Fought with Gen. Nazarbekian at Karakilisa in the battle of Sardarabad, May 1918. One of the organisers of the republic's army after independence. Appointed commander to suppress Tatar rebellion in Goghtan (Nakhichevan), autumn 1919. Commander in Karabagh and Zangezur in 1920. Fought Bolshevik and Tatar forces almost continuously from July 1920 to July 1921; commander-in-chief of Lernahayastan (Zangezur) April–July 1921. Crossed into Persia; thence to Bulgaria. Member of Dashnak Central Committee of Bulgaria. Invited by the US Central Committee to go to America as a field-worker in 1933. Formed Dashnak youth societies into H.H.D. Tseghakronner (= A.R.F. Race-devotees); name soon changed to Armenian Youth Federation of America. Expelled from Dashnak party for extreme views, though Dashnak papers continued to print his articles. To Berlin in 1942; member of the 'Armenian National Council'. With Dro in the Crimea and North Caucasus. To Bulgaria in 1944. Sent to Siberia on capture by the Russians. Nzhdeh means 'exile'.
http://www.armenian-history.com/Nyuter/BIOGRAPHY/NZGHDEH.htm
После установления сов. власти в Армении не смог смириться с тупой политикой коммунистов, передающих территории Армении мусаватистам Азербайджана и организовал самооборону Зангезура (Сюник), объявив независимой Нагорную Армению.
 
АВТОБИОГРАФИЯ
 
1. К армянскому революционному движению я примкнул 17-ти лет, еще гимназистом. Затем я бросил университет, чтобы бороться против царизма и султанизма. В 1906 г. я перебрался в Болгарию и при содействии лидеров македонского освободительного движения Бориса Сарафова и Лиапова Гурина поступил в офицерскую школу им. Дмитрия Николова в Софии. По окончании школы я вернулся на Кавказ, чтобы с гайдукским отрядом Мурада перейти в Турецкую Армению. После этого я действовал в Персии. В 1909 г. вновь вернулся на Кавказ и был арестован. Более 3 лет я провел в тюрьмах от Джульфы до Петербурга; после известного суда над 163-мя членами "Дашнакцутюн", во избежание ссылки в Сибирь я ушел в Болгарию.
 
2. В 1912. я собрал роту армянских добровольцев и вместе с Андраником участвовал в Балканской войне за освобождение Македонии и Фракии. В завершающий период мы, как революционеры, отказались от участия в войне между балканскими народами и расформировали армянскую роту. В ходе этой войны я получил ранение. Армянский стяг и грудь армянских воинов были украшены крестами за храбрость.
 
 
3. С началом мировой войны, получив прощение от царского правительства, я вернулся на Кавказ, чтобы участвовать в боевых действиях против Турции. В первый период войны я был заместителем командира 2-ого армянского добровольческого батальона, в последующем командовал отдельной армяно-ездиской частью.
 
4. В 1917. с небольшим отрядом я пришел на помощь окруженному Кохбу и спас армян этого района. В тот же период я перешел в Абас Гел, вступил в контакт с езидами и вместе с их лидером Иво бегом вернулся в Тифлис, где свел его с Армянским Национальным Советом.
 
5. Накануне провозглашения Независимости Армении я вел бои под Аладжой, благодаря чему армянским частям, отступающим по лини Эрзрум-Сарикамиш-Карс, удалось без потерь выйти к Александрополю; я переправился через Арпачай лишь с последним отступающим армянским солдатом и только когда моим людям удалось вывезти из Ани материалы раскопок профессора Марра.
 
6. В конце мая 1918 г. я руководил сражением при Каракилисе, в котором получил ранение. Я был представлен к высшей награде за храбрость. Надо признать, что без Каракилисского сражения не было бы не только сегодняшней Армении, но и живущих там сейчас армян. Трехдневная героическая битва под Каракилисой спасла от поголовного уничтожения армян Араратской долины и стала фундаментом Армянского государства.
 
7. В период независимости Армении осенью 1919 г. я спас 2-й армянский полк, попавший в окружение между Давалу и Веди.
 
8. Во второй половине 1919 г. я перешел в Сюник для оказания помощи Гохтану, осажденному войсками Эдиф бека и обреченному на голод и уничтожение. Были спасены и сам край, и его армянское население.
 
9. С этого времени я посвятил себя делу защиты и спасения от уничтожения армян Капана и Аревика, отражая постоянные нападения мусаватистского Азербайджана и турецких пашей Нури и Халила.
 
10. В середине 1920 г., после того, как подразделения Дро оставили Зангезур и Карабах, я принял на себя руководство самообороной всего Сюника. Этот горный край, который, согласно соглашению между армянским правительством и представителем Москвы Леграном, был передан Азербайджану, абсолютно оторванный от внешнего мира, без достаточных запасов продовольствия и оружия, при отсутствии офицерских кадров и какой - либо помощи извне, в политической изоляции, после года боев на два фронта смог продиктовать свою волю советскому правительству. При Мясникяне, декларацией от июня 1921 г., Сюник был признан частью матери-родины - Армении. Благодаря обороне Сюника были спасены также армянская интеллигенция, революционные и боевые элементы армянства.
 
 
11. Моя жизнь и моя деятельность свидетельствуют о следующем; - Я всегда приходил в моменты опасности. В мирное время я не стремился к должностям, поскольку не испытывал влечения к ним. Я всегда предпочитал руководить ополченцами, народными силами, испытывая некоторую холодность к т. н. регулярным подразделениям. Командиров я выдвигал из народа и выковал их, если так можно выразиться, по его образу и подобию. На войне я всегда оставался человеком даже по отношению к туркам и татарам - свидетельство этому мои приказы и воззвания к подчиненным мне частям. Приписываемое мне советской властью - обычная пропагандистская клевета, рожденная стремлением любой ценой очернить противника. Я никогда не использовал помощь внешних сил, и даже средства собственного государства. Я следовал обету Мамиконянов, был человеком глубокой веры и этики, потому мне приходилось испить из чаши горести. Бог и моя Родина всегда были на первом месте в моем храме веры. Армения являлась для меня святыней. Я жил и дышал ею, всегда готовый ради нее страдать, жертвовать и отдать саму жизнь. Она была священной болью, радостью, смыслом моего существования, моим бессмертием, высшим правом и обязанностью; в то же время народ страны горячо привязался и всецело верил мне. Со мной враждовали лишенные чувства святого полу интеллигенты и военные, руководствующиеся лишь бумажными правилами. В течение всей жизни я никогда не получал жалования (лишь один раз в Америке я нарушил этот свой принцип, согласившись, чтобы мне выплачивалось еженедельное жалование. Нарушил и был справедливо наказан. С тех пор человеческая низость повсюду следует за мной как тень). Я отказался даже от пенсии, назначенной мне иностранным государством. Имея все возможности жить в роскоши, я жил как человек из народа - почти бедно. Одной из самых больших в мире мерзостей для революционера, воина и патриота я считал бытовой материализм. Покидая Армению, я взял с собой шкуру тигра, убитого моими солдатами на армянском берегу Аракса, - мое единственное вознаграждение. Кинжал Джамал паши - мой единственный военный трофей. Пусть будут положены со мной в могилу на мою грудь этот кинжал, не знавший поражений флаг Сюника и старый армянский словарь - единственное мое утешение в изгнании.
 
12. Вне Армении армянам грозит вырождение. Лишь с помощью глубокого познания и осознания национальных ценностей, добродетелей и святынь, можно бороться с этим злом, для чего я и создал движение, названное мною Цегакронутюн. Целью его было вернуть армянину чувство хозяина своей Родины, спасая его от духовной и политической бездомности и беспризорности вне родной страны. Это было патриотическое движение, лишь обновившись в котором могли объединиться все отдельные политические течения армянства. Из-за этой проповеди патриотизма меня предала раскольническая, безродная и пораженческая часть армянства.
Я прощаю всех, прощаю по двум причинам: во-первых, мое национальное исповедание не позволяет мне испытывать вражду к какому-либо армянину; во-вторых, я глубоко понимаю этих несчастных, которые еще не преодолели в себе раба и поэтому остаются бессильными и злобными. Как у тоскующего по Родине изгнанника, у меня есть лишь одно желание - умереть в родных горах.
 
13. В Болгарии произошел государственный переворот, созревший благодаря военно-политической обстановке. Ожидается Красная Армия. Зная, что меня ждет, я все же решил остаться, несмотря на то, что есть возможность перебраться в Вену на самолете. Я не покидаю Болгарию, чтобы не подверглась преследованию моя организация. У меня есть еще более весомые причины остаться, известные двум моим друзьям. Пришла Советская армия и произошло то, что я ожидал. Пользуясь нынешней неразберихой, несколько армян - не вскормленные молоком своей нации вырожденцы - уже приступили к делу. Они - по преимуществу сапожники - как полицейские агенты в сопровождении вооруженной болгарской милиции ходят по домам и ищут меня. Навеки отвратительные рабы, которые всегда использовали иностранные силы для утоления своей бессильной злобы и уничтожения своих врагов среди соотечественников. Не менее отвратительны, однако, и националисты, лишь по названию являющиеся таковыми. Со своей базарной моралью они опустились до скотского уровня. Знакомые, друзья, родственники - никто не откроет тебе дверь, даже если ты с крестом назаретянина на спине и в терновом венке на окровавленном челе будешь искать у них прибежища. Забыли, забыли все, что только благодаря моим усилиям их не постигла участь евреев, и четыре года они все только богатели и богатели. Те, кто еще вчера искали твоего приветствия, сегодня убегают даже от одного твоего имени, от твоей тени. Красные ждут меня. Низок тот, кто при всех обстоятельствах предпочитает жизнь смерти. Пусть свершится неизбежное. Сегодня я связан с жизнью лишь в той степени, в которой я чувствую себя обязанным служить Армении. Где ты, где, достойный почтения народ Армении, с сердцем властелина, чья душа всегда умеет возвышаться во время опасностей. Диаспора, ты еще раз заставила меня пережить горечь стыда. Позор тебе!
Нжде.
http://www.interkavkaz.info/index.php?showtopic=1641&st=105
Автобиография
 
1. К армянскому революционному движению я примкнул в 17 лет, будучи гимназистом. В дальнейшем покинул университет, чтобы бороться против царизма и султанизма. В 1906г. я перебрался в Болгарию и при содействии лидеров македонского освободительного движения Бориса Сарафова и Липова Гурина под именем Дмитрия Николова поступил в офицерскую школу в Софии. По окончании школы ( I -ая ступень) я вернулся на Кавказ, чтобы с гайдукским отрядом Мурада перейти в Армению (Западную — прим. ред.). После этого я действовал в Персии. В 1909г. вновь вернулся на Кавказ и был арестован. Более трех лет я провел в тюрьмах от Джульфы до Петербурга. После известного суда над 163-мя членами "Дашнакцутюн" во избежание ссылки в Сибирь я ушел в Болгарию.
 
2. В 1912г. я организовал роту армянских добровольцев и вместе с Андраником участвовал в Балканской войне за освобождение Македонии и Фракии. В завершающий период войны мы, как революционеры, отказались от участия в распре между балканскими народами и расформировали армянскую роту. В ходе этой войны я получил ранение. Армянский стяг и грудь многих армянских воинов были украшены крестами за храбрость.
3. Накануне мировой войны, получив амнистию от царского правительства, я вернулся с условием участвовать в боевых действиях против Турции. В первый период войны, я был заместителем командира 2-го армянского добровольческого батальона, в последующем командовал отдельным армяно-езидским подразделением.
 
4. В 1917г. с небольшим отрядом я пришел на помощь окруженному Кохбу и спас армянство этого района. В тот же период я перешел в Аббас Гиол, вступил в контакт с езидами и вместе с их лидером Иво-бегом вернулся в Тифлис, где свел его с Армянским Национальным Советом.
 
5. Накануне провозглашения независимости Армении я вел бои под Аладжой, благодаря чему армянские части, отступавшие по линии Эрзрум-Сарикамиш-Карс, сумели без потерь выйти к Александрополю. Я переправился через Арпачай лишь с последним отступающим армянским солдатом и только тогда, когда моим людям удалось вывезти из Ани ценные материалы археологических раскопок профессора Марра.
 
6. В конце мая 1918г. я руководил сражением при Каракилисе. Был ранен и представлен к высшей награде за храбрость. Надо признать, что без Каракилисского сражения не было бы не только сегодняшней Сов. Армении, но и живущего там сейчас армянства. Трехдневная героическая битва под Каракилисой спасла от поголовного уничтожения армянство Араратской долины и заложила основу Армянского Государства.
 
7. В период независимости Армении осенью 1919г. я спас 2-й армянский полк, попавший в окружение между Давалу и Веди.
 
8. Во второй половине 1919г. я перешел в Сюник для оказания помощи Гохтну, осажденному войсками Эдиф-бея и обреченному на голод и уничтожение. Были спасены и сам край, и его армянское население.
 
9. С этого времени я посвятил себя делу защиты физического существования армянства Капана и Аревика, отражая постоянные нападения мусаватистского Азербайджана и турецких пашей Нури и Халила.
 
10. В середине 1921г. после того, как подразделения Дро оставили Зангезур и Карабах, я принял на себя руководство самообороной всего Сюника. Наш горный край, абсолютно оторванный от внешнего мира, без достаточных запасов продовольствия и оружия, при отсутствии офицерских кадров и какой-либо помощи извне, в политической изоляции, больше года держал круговую оборону, вел неравные и победоносные бои. Согласно соглашению между армянским правительством и представителем Москвы Леграном он был передан Азербайджану, однако смог продиктовать свою волю Советской власти. При Мясникяне декларацией от июня 1921г. Сюник был признан частью Матери-Родины — Армении. Благодаря героической обороне Сюника были спасены также армянская интеллигенция, партия Дашнакцутюн, революционные и боевые элементы армянства.
 
11. Моя жизнь и моя деятельность свидетельствуют о следующем:
 
— Я всегда приходил в моменты опасности. В мирное время я не искал должностей, поскольку не испытывал к ним тяги. Я всегда предпочитал руководить народным ополчением, испытывая некоторую холодность к так называемым регулярным подразделениям. Командные кадры я выдвигал из народа и выковал их, если так можно выразиться, по его образу и подобию. На войне я всегда оставался человеком даже по отношению к туркам и татарам — свидетельство этому мои приказы и воззвания к подчиненным мне частям. Приписываемое мне советской властью — обычная пропагандистская клевета, рожденная стремлением любой ценой очернить противника. Я никогда не использовал помощь внешних сил и даже средства собственного Государства. Я следовал обету Мамиконянов, был человеком глубокой веры и этики, потому мне часто приходилось пить горькую чашу. Бог и моя Родина всегда стояли на первом месте в моем храме веры. Армения была для меня земной святыней. Я жил и дышал ею, всегда готовый ради нее страдать, приносить жертвы и умереть. Она была священной болью и тоской, радостью, смыслом моего существования, моим бессмертием, высшим правом и обязанностью, народ же горячо привязывался ко мне и с полным доверием за мной следовал. Со мной враждовали не имеющие ничего святого полуинтеллигенты и военные, которые привыкли руководствоваться лишь бумажными правилами. В течение всей жизни я никогда не получал жалования (Лишь один раз в Америке я нарушил этот свой принцип, согласившись, чтобы мне выплачивалось еженедельное жалование. Нарушил и был справедливо наказан. С тех пор человеческая низость повсюду следует за мной как тень). Я отказался даже от пенсии, назначенной мне иностранным государством. Имея все возможности жить в роскоши, я жил как человек из народа — скромно, почти бедно. Одной из самых больших в мире мерзостей для революционера, воина и патриота я считал бытовой материализм.
 
 
Покидая Армению, я взял с собой шкуру тигра, убитого моими воинами на армянском берегу Аракса — мое единственное вознаграждение. Кинжал Завал-паши — мой единственный военный трофей. Пусть положат в могилу мне на грудь не знавший поражений флаг Сюника и старый армянский словарь — единственное мое утешение в изгнании.
 
12. Вне Армении армянам грозит вырождение. Лишь глубокого осознав и заново прочувствовав национальные ценности, добродетели и святыни, можно бороться с этим злом, для чего я и создал движение Цегакронутюн. Целью его было вернуть армянину чувство хозяина своей Родины, спасая его от духовной и политической бездомности и беспризорности вне родной страны. Лишь обновившись в этом патриотическом движении, могут объединиться все отдельные элементы армянского народа. Из-за этой проповеди патриотизма меня предала раскольническая, безродная и пораженческая часть армянства.
 
Я прощаю всех, прощаю по двум причинам: во-первых, мое национальное исповедание не позволяет мне испытывать вражду к какому-либо армянину, во-вторых, я глубоко понимаю этих несчастных, которые еще не преодолели в себе раба и поэтому остаются бессильными и злобными.
 
Сегодня, как у тоскующего по Родине изгнанника, у меня есть лишь одно желание — умереть в родных горах.
 
13. В Болгарии произошел государственный переворот, созревший благодаря военно-политической обстановке. Ожидается Красная Армия. Зная, что меня ждет, я все же решил остаться, несмотря на то, что есть возможность перебраться в Вену на самолете. Я не покидаю Болгарию, чтобы не подверглась преследованию моя организация. У меня есть еще более весомые причины остаться, известные двум моим друзьям.
 
Пришла советская армия и произошло именно то, чего я ожидал. Пользуясь нынешней неразберихой, несколько армян — вырожденцы, не вскормленные молоком своей нации — уже приступили к делу. По преимуществу сапожники они, как полицейские агенты, в сопровождении вооруженной болгарской милиции ходят по домам и ищут меня.
 
Навеки отвратительные рабы, которые всегда использовали иностранные силы для утоления своей бессильной злобы, во имя черной цели уничтожения "врагов" среди соотечественников.
 
Не менее отвратительны, однако, и национальные элементы, лишь по названию являющиеся таковыми. Со своей базарной моралью они опустились до скотского уровня. Знакомый, друг, родственник — никто не откроет тебе дверь, даже если ты с крестом назаретянина на спине и в терновом венце на окровавленном челе будешь искать у них прибежища. Забыли все, забыли, что только благодаря моим усилиям их не постигла участь евреев, и четыре года они все только богатели и богатели. Те, кто еще вчера искали твоего взгляда и приветствия, сегодня убегают от твоего имени, от одной твоей тени.
 
Красные ждут меня. Низок тот, кто при всех обстоятельствах предпочитает жизнь смерти. Пусть свершится неизбежное. Сегодня я связан с жизнью лишь в той степени, в которой я чувствую себя обязанным служить Армении.
 
Где ты, где, достойный почтения народ Армении, с сердцем властелина, чья душа всегда умеет возвышаться во время опасностей?
 
Община, ты еще раз заставила меня пережить горечь стыда. Позор тебе!
 
Нжде Сентябрь 1944 года София
172.18.0.9
0
правок
Источник — «https://ru.hayazg.info/Служебная:Сравнение_версий/59155»

Навигация