Версия 15:06, 3 марта 2008

Шаблон:Persont

Биография

Сочинения

Достижения

Изображения

Библиография

• АРМЯНСКИЙ АРС июнь 2005 ереван 090 Ереван № 2. июнь 2005.
• АРМЯНСКИЙ АРС июнь 2005 ереван 088
• АРМЯНСКИЙ АРС июнь 2005 ереван 089

ЧИСТЕНЬКО У Гарри открытое лицо и интеллигентная речь, усыпанная, как и подобает эмигранту со стажем, английскими словами и выражениями.

Он рассказал мне, что давным давно стал вегетарианцем и любит заниматься боксом.

Родился в Баку.

В Москву переехал в 1972 году, потому что решил продолжить дело отца, и пошел учиться на стоматолога.

Родители оставались в Баку до 1986 года, потом они приехали к сыну, а в 88-м вся семья переехала в Германию.

Тогда Гарри уже вовсю занимался коллекционированием, открыл в Берлине галерею, но потом разочаровался и галерею закрыл. Однако продолжал изучать рынок. В какой-то момент, почувствовав, что жизнь бурлит за пределами Германии, Татинцян отправился в Нью-Йорк. В этот город он влюбился сразу. Уже через год Гарри открыл в Нью-Йорке галерею современного искусства.

Про Нью-Йорк Татинцян рассказывает с горящими глазами. И сам себя перебивает: «Я скоро туда поеду. Я так соскучился». Про Берлин отзывается довольно жестко: «Никакой он не «живой». Я прожил там десять лет. Он такой же, как и другие европейские города. У них у всех апломб основан на воспоминаниях о прошлом: «А у нас выставлялся Пикассо! А у нас был Матисс…» Им неинтересно жить завтрашним днем, сочинять себе будущее и покупать его. Им хорошо жить прошлым, потому что спокойно. В Европе все больше дилерство, купи-продай. Там «не очень популярна работа галериста с художником, с его личностью. И образованию публики там не слишком уделяют внимания». Мне-то даже кажется, что наше отношение к новому искусству ничем не отличается от европейского, но Татинцян со мной не согласился. «С одной стороны, — говорит, — здесь тоже живут консерваторы, которые хотят вкладывать деньги в старинные вещи и искусство и боятся всего современного как огня. Но не зря же Москва и вообще Россия всегда разрывалась между разными путями развития. Здесь все по-особенному. И очень много схожего с Нью-Йорком. Там я впервые окунулся в искусство как в социальную u1078 жизнь. Все бурлит, на выставки приходит куча народу. В Москве я наблюдал то же самое. Мне кажется, здешняя ментальность близка американской».

«Простите, - в дверях с картиной в руках появляется Марина Лошак, звестный московский куратор, ныне директор этой галереи.

- Гарри, я очень хотела тебе показать. Это 30-е годы. Правда, чистенькая?» — спрашивает Марина, демонстрируя деревенский пейзаж.

«Чистенькая?» - переспрашиваю я. «Потому что ее только что хорошо помыли», — шутит Гарри. «И охотник очень хорош», - добавляет Марина и, довольная, уходит. (Оказалось — это картина с нижнего этажа, где проходила экспозиция мастеров русского авангарда и классиков фотографии и где будет шоу-рум.)

«Чистенькая - значит, что в ней нет ничего лишнего, — пожалел меня Гарри, — чистая по стилю. Художник не пытался нарисовать какие-то тени и как-то усложнить. Все в одной плоскости. И картина не дребезжит, она очень спокойная и читается отлично». ПЕРЕДВИЖНИК Он сидит на подоконнике напротив милицейской будки и болтает ногами. Гарри говорит, что коллекционированием занимается лет 25, с тех пор как стал стоматологом. Все началось со знакомства с художниками-шестидесятниками, с дружбы с Владимиром Немухиным.

Тогда Гарри полюбил древнерусскую живопись, старинные книги, русский авангард 20-х годов, нонкомформистов… «Все, чего касались настоящие художники, мне нравилось, было интересно. Но я понимал, что любой коллекционер всегда связан с торговлей. С опытом все проходят через разочарования. Худшие вещи продаешь, лучшие покупаешь. Это своего рода хобби, которое приносит деньги. Мама мне всегда говорила: «Чем ты занимаешься? Спекуляцией?» Я отвечал: «Мама, я передвижник». Она мне: «Что ты имеешь в виду?» Я: «Передвигаю искусство из страны в страну».

В 1998 году Гарри открывает арт-галерею в Нью-Йорке. Главное для галериста — сделать первую выставку. Она должнабыть тщательно продуманной и неожиданной, тогда вероятно, что галерея привлечет внимание критиков и доверие художников и коллекционеров.

Татинцян решил «выстрелить» в нью-йоркскую публику, собрав в одном зале трех художников-новаторов, которые никогда вместе не выставлялись, но были знакомы и очень повлияли на творчество друг друга — американцев Франка Стеллу, Джорджа Шугармана и Джуди Пфаф.

Нью-Йорк удивился, улыбнулся и признал Татинцяна своим. В Москву для первой выставки Гарри привез работы восьми художников: Питера Хелли, Вика Муниса, Торбина Гилера, Кристин Калабриз, Стефана Балкенхола, Энтони Гормли, Тони Оуслера и Тони Мателли. Каждый представлен двумя работами, за которыми западные музеи и коллекционеры стоят в очереди. Татинцян уверен, что здесь найдется «немало обеспеченных интеллектуалов, способных оценить это искусство». Я слышала, что привезти кого-то стоящего в Россию очень сложно. Оказывается, «для этого нужно для начала получить согласие самого художника. А сделать выставку работ нескольких больших художников в новой стране - очень трудоемкое занятие. Кроме того, нужны доказательства соответствия самой галереи уровню и позициям этих художников в мировой культуре». Москва оказалась подходящим местом, а Татинцян «проверенным» галеристом. «Я ведь лет пятнадцать здесь не был и не могу сказать, что очень стремился вернуться, - сказал Гари, рассматривая мой кассетный диктофон. — А такие еще делают, да? Я давно таких не видел, - искренне удивился он и тут же продолжил с блаженной улыбкой: - Мне хорошо и в Америке. Но художники говорят, что здесь воздух насыщен, как в Нью-Йорке. Им нравится, что Москва пропитана «разными энергиями», здесь постоянно что-то происходит, меняется, и очень много людей интересуются искусством.