Анопьян Оноприос Яковлевич

Анопьян Оноприос Яковлевич

Анопьян Оноприос Яковлевич (1873 – 9.2.1934), поэт и переводчик. Окончил Нахичевано-Бессарабскую духовную семинарию. Пытался поступить в Лазаревский институт, в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (у него были способности и к живописи), в Эчмиадзинское училище, но всюду терпел неудачу. Служил срочную в 1-м Кавказском полку; из письма от 20.111895г.: «Солдатский борщ и кашу впервые ели в Екатеринодаре». С конца 90-х годов - в Таган¬роге, с 1902 г. - в Ростове, с 1909 г. - в Симферополе. Конторщик, банковский служащий и т.п. Первая публикация - ориги¬нальное стихотворение «Зима» и перевод лермонтовского «Проро¬ка» - в 1891 г. в венском армянском журнале «Андес Амсорья». Впоследствии широко публико¬вался в журналах армянской диаспоры. Из парижского журнала «Анаит» ему писали в 1902 г.: «Чувствуется стихотворная техника, строки плавны (это редкое яв¬ление среди русских армян) - в целом есть нежное чувство, это подает надежду видеть в вас поэта». Валерий Брюсов, переводчик и составитель антологии армянской поэзии, отмечал: «Из новых поэтов, не включенных в наш сборник, особого внимания за¬служивают Оноприос Анопьян и Симеон Бабиян». Переводил Анопьян стихи и прозу Пушкина, Лермонтова, Достоевского («Записки из мерт¬вого дома» - в петербургском журнале «Аракс»), Мицкевича, Надсона, Фофанова, Вердена, Блока, Горького («Мещане» - для Тифлисского армянского театра), Волошинова, Пастернака. Брат поэта писал литератору Геннадию Панину: «Не мог он спокойно проходить мимо творческих кра¬сот больших дарований и глубоко переживал их. И пережитое им волнение как бы просилось вы¬литься в форму...» Влияние неко¬торых из переводившихся класси¬ков ощущается в текстах Анопья¬на. Сам он говорил о своей работе: «Когда я пишу стихи, моя постоянная забота, чтобы язык и слог были правильны, сжаты, чеканны, далеки от труднопонимаемых и непонятых оборотов». Близко знавший и любивший поэта Панин описал его горестную участь в акростихе «Оноприосу Анопяну»: Туберкулез опередил и собст¬венную книгу. Впрочем, она не вышла и после безвременной кон¬чины поэта. Несколько стихотво¬рений из рукописи, собранной сыном Анопьяна, и из альбомов, хранящиеся у частных лиц и в историко-этнографическом музее с. Чалтырь.

Обломки фраз... Черновики поэта ... Ночь так длинна, а дорог керосин, Осколки слов... Как много недопето. Последнее кольцо отнесено в Торгсин... Работы много, жизнь была несладкой. И разве можно темы исчерпать?.. Один вот Лермонтов что стоит... В лихорадке Спешит перо от мыслей не отстать. Устало тело. Днем контор обуза, А до утра - сладчайший шепот с Ней. Нет дров и хлеба... Но богата Муза, - Она с ним делится всегда казной своей. Перо бежит. Немного зябко. Осень. Ярка строфа. Дрожит коптилки свет. Надолго ль хватит сил? Туберкулез не спросит. Успел ли «Демона» перевести поэт.

Я видел сон. В нем мы в плену морской пучины на малом челноке, среди кипящих вод. Тьма ослепляла нас, дышала пена в спины, и лишь любовь вела чрез волн круговорот. Любимая, с тобой мы весел не бросали, вверяясь силе рук, молясь на случай свой, но берега надежд, как призрак, ускользали, и ослепляла тьма, и оглушал прибой. Взметнула буря вновь вослед валы лихие, челнок наш разнесен, и близок смерти круг. Не разорвала лишь безудержность стихии слиянье наших душ, сцепленье наших рук. А буре мало тел, отчаяньем распятых, - она раскатом волн внушает нам двоим, что к вере и любви уже нам нет возврата, что спорили мы зря со жребием своим.

Цветы родных долин, мое оплачьте горе. Пусть плачет надо мной небес ночных эфир, И кручи горных скал и воды в шумном море. И сумрачных ночей задумчивый зефир. Зашло за горизонт кровавое светило, Долины и леса окутал мрак ночной. И вы ушли, ушли... И мир весь, как могила, И давит, и гнетет усталый разум мой. Теперь я одинок, но пылкою мечтою Без устали несусь, несусь за вами вслед И призываю вас, но голос мой с тоскою Теряется во мгле, и мне ответа нет. Цветы родных долин, мое оплачьте горе, Пусть плачет надо мной небес ночных эфир, И кручи горных скал, и воды в шумном море, И сумрачных ночей задумчивый зефир.

По клавишам немым фортепиано Рассыпалось души моей монисто. Так плакали мучительно и пьяно Рапсодии божественного Листа. И по листам тобой забытых вальсов С ресниц луны влюбленно-серебристых Рассыпался узор огней бенгальских, Как музыка мучительного Листа. Тебя уж нет, прекрасное виденье! Прошли года безрадостно и мглисто, Прошла любовь. Но ты, о, вдохновенье, О, музыка рыдающего Листа!

Перевод Л. Волошиновой.

Сидоров В. С. Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону. Т.5.Ростов-на-Дону. 1999.

Анопьян — переводчик пьесы М.Горького "Мещане" на ар¬мянский язык. В дни осенних триум¬фов 1902 г. "Мещан" в Ростове и Нахичевани (в обоих театрах антреп¬ризу держал Крылов), газета "Дон¬ская речь" дала одной строкой информацию о том, что пьеса Горь¬кого переводится "нахичеванским жителем Анопьяном".

Сидоров В. Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани-на-Дону. Т.5. Ростов-на-Дону. 1999

Анопьян

— переводчик пьесы М.Горького "Мещане" на ар¬мянский язык. В дни осенних триум¬фов 1902 г. "Мещан" в Ростове и Нахичевани (в обоих театрах антреп¬ризу держал Крылов), газета "Дон¬ская речь" дала одной строкой информацию о том, что пьеса Горь¬кого переводится "нахичеванским жителем Анопьяном".

Энциклопедия старого Ростова и Нахичевани– на – Дону Том 1

АНОПЯН Оноприос (1873-1934), поэт, переводчик. МЛИ АН Арм. ССР, ф. 12, 300 ед. хр., 1890-1950.